— Не могу поверить, что ты отдал им свою священную книгу. Я думала, она важна для тебя.
— Все эти годы я ее нес и читал каждый день. Я так привык беречь ее, что забывал жить так, как там написано.
— Да? И как?
— Просто. Делать для других больше, чем для себя. Вот, что я понял из нее.
— Я так привык беречь её, что забывал жить так, как там написано.
— Да? И как?
— Делать для других больше, чем для себя.
Если ты не хочешь, чтобы тебя забыли, как только ты умрешь и сгниешь, пиши достойные книги или совершай поступки, достойные того, чтобы о них писали в книгах.
Иногда, Мария, выслушанная история заставляет человека делать то, чего бы он делать не стал, не выслушай он эту историю.
— А помните, как было раньше, в смысле в мире до этого?
— Да.
— И как это было?
— Люди имели больше, чем было нужно. Мы понятия не имели что бесценно, а что — нет, мы выбрасывали вещи, а теперь убиваем из-за них.
— Правда?
— Да.
Берешь в руки страницу, вышедшую из принтера, и ничего не чувствуешь. Текст молчит, в нем нет души. Не то что в рукописных страницах – они дышат, живут, смеются и плачут...
Одни книги заставляют нас мечтать, другие — погружают в действительность, но все они проникнуты самым главным для автора — искренностью.
Литература, имеющая хоть какую-то ценность, возможна лишь при условии, что пишущий ощущает истинность того, что он пишет.
Все могут жить вечно, если не делать глупостей. Разве это не страшно? Вы никогда не сделаете ничего глупого или смелого, чего-то стоящего...
Я прошу вас писать любые книги, не заботясь, мала ли, велика ли тема. Правдами и неправдами, но, надеюсь, вы заработаете денег, чтоб путешествовать, мечтать, и размышлять о будущем или о прошлом мира, и фантазировать, и бродить по улицам, и удить в струях потока. И я вас вовсе не ограничиваю прозой. Как вы порадуете меня — и со мною тысячи простых читателей, — если будете писать о путешествиях и приключениях, займетесь критикой, исследованиями, историей, биографией, философией, науками. Ибо книги каким-то образом влияют друг на друга, и искусство прозы только выиграет от содружества с поэзией и философией. Кроме того, если вы обратитесь к любой крупной фигуре прошлого — Сапфо, госпоже ли Мурасаки или Эмили Бронте, — вы увидите, что она не только новатор, но и преемница и своим существованием обязана развившейся у женщин привычке писать.
Cлайд с цитатой