Battlefield 4

— Почему вы всё ещё здесь?

— Если коротко, мэм, то мы оказались в тылу противника.

— Если бы мы вернулись на наш корабль...

— Если бы, да кабы, да во рту росли грибы!

— Наша «Валькирия», наверно, уже в Красном море.

— Охренеть! Вы что, за борт свалились? Где мой кофе?

— Мэм, нам непременно нужно найти транспорт на запад.

— Три дня назад на наш аэродром припёрлись русские. Другие наземные части вот-вот будут здесь. Пути снабжения нам перезали, и их в 12 раз больше, чем нас. Поэтому, к сожалению, я помочь ничем не смогу... Положи, а не то разнесёшь всё вокруг!

— Насколько русские сильны в воздухе?

— Недосягаемы. Берег под плотиной прикрывают зенитки. Защищены они отлично.

— Зенитные комплексы под плотиной? А мы и все наши части здесь — на высоте. Как и аэродром.

— Из гражданских кто-то остался?

— Всех эвакуировали, сержант.

— Гражданских нет...

— Так точно. Город пуст. Что вы предлагаете?

— Я ничего не предлагаю, майор. Немного разочарован, что вы не можете нам помочь, но мы будем рады перевезти вашу взрывчатку в определённое место, если у вас ещё осталось.

— Перевезти можно, только верните машину обратно. Рабочие рации тоже есть, если хотите поддерживать связь. Друг с другом — не со мной. Ничего не хочу знать, пока ваша безумная затея не удастся. Будет вам тогда транспорт на запад.

— Спасибо, майор.

0.00

Другие цитаты по теме

— «Крепость», это «Могильщик-3». Мы на позиции, готовы взрывать всё на хрен. Доложите обстановку. Приём.

— Нам кранты, так что взрывайте всё к чертям.

— Ханна, жми на кнопку. Ханна?!

— Чёрт возьми! Что-то не так. Красный — соединения нет.

— А ну отдай. Чёрт, опять надо вниз лезть.

— Что ж, спуститься надо только одному из нас. Рекер, у тебя ещё остались заряды Си-4? Хорошо, дай мне.

— Я не дам рисковать тебе жизнью, Ханна. Я ведь «Ирландец», помнишь? Везунчик. Ну же, Рекер, дай сюда!

— Рекер, я каждый день рискую жизнью за свою страну. Дай мне заряд.

— Своей стране ты нужна живой, Ханна. Никуда ты не пойдёшь — и точка. Давай, Рекер!

— Чёрт возьми, «Могильщик»! Взрывайте этот корабль, сейчас же!

— Пока мы спорим, на борту корабля гибнут люди! Дай мне заряд, Рекер!

— Ханна, это мой корабль, чёрт возьми! Давай, приятель! Пан или пропал!

— Принимай решение, Рекер.

— Давай, Рекер. Тебе решать!

— Когда-то я любила ходить в горы. В них тихо и просто.

— А у меня был дядя. Дядюшка Джим. Вот он-то и научил меня всему, что связано с походом.

— А я думала, ты был городским мальчиком.

— Ну да, до мозга костей. А мой дядя не был городским. Родом из Каролины, уехал оттуда давным-давно.

— И где он сейчас?

— Не с нами.

— Мне очень жаль.

— Да, но что тут, блъ, поделаешь. Нужно жить дальше, так? Стараться беречь то время, что у тебя есть.

— Мы теряем многих любимых людей...

— Слишком многих. Слишком рано.

— Иногда я думаю, что лучше всего этого избегать. Быть проще, понимаешь?

— Мне так не кажется. Сохранил или потерял — нельзя жалеть. Никаких сожалений. Давай, Ханна, скажи — «никаких сожалений».

— «Никаких сожалений»?

— Да, именно так, чёрт возьми. Без сожалений. Никаких, блъ, сожалений.

— Хи-хи. Без сожалений. Никаких, блъ, сожалений. Ха-ха-ха...

— Да, это уже другой разговор.

— Осторожнее на поворотах!

— Эй, Пак! Что произошло в Сингапуре? Как ты выбрался живым?

— Эти суки хотели меня оттрахать, но я свалил нахер. Больше не спрашивайте.

— Просто интересно, с чего это ты материться начал.

— А ты попробуй проползти тыщу метров по канализации с дырой в животе.

— Да уж, ближе к аду вряд ли будет, парень.

— Включи свет, Пак.

— Чёрт! Сиденье не двигается. Ты застрял, сержант.

— Ирландец, паниковать в такой ситуации — это самое худшее.

— Не надо так говорить, ты меня до усрачки пугаешь. Пак, помоги сдвинуть сиденье.

— Мы всё ещё тонем!

— Мы вытащим тебя отсюда, Данн! Слышишь?

— Каким образом? Дверь заклинило.

— Не так всё должно было произойти, Ирландец. Рекер, возьми мой пистолет... Он теперь твой.

— Ты чего, ***ь, задумал, Данн?!

— Если волк хочет выжить, он должен отгрызть себе лапу. Стреляй в окно, или погибнут все.

— Не делай этого! Рекер, не вздумай!

— Давай, Рекер! Стреляй! Это приказ!

— Ты несёшь херню, брат! Слышишь?

— Спасайтесь! Выбирайтесь отсюда!

— Лучше поздно, чем никогда, отряд. Надо его отсюда вытаскивать.

— Тише. Вы были без сознания несколько дней. Вам даже разговаривать нельзя.

— Мой голос — моё оружие. Когда я молчу, я — ничто... Это за мной? Люди Чана?

— Возьмите это. Мы должны вытащить вас отсюда.

— Я сложил оружие, капитан. Мои братья меня не убьют.

— Может быть, я не совсем ясно выразился? Ваши братья считают вас мёртвым. Вы такая же цель, как и мы. Вас приказано найти и уничтожить.

— Значит, они должны увидеть меня. Узнать, что я жив. Они забудут о своём задании и сложат оружие.

— То есть, впустим их и посмотрим, что будет?

— Да.

— Это была шутка? Ирландец, Рекер — прикрывайте дверь.

— Я серьёзно! Если мы будем драться — всё кончено. Я сам открою дверь.

— Я не пущу вас. Послушайте меня: они убьют вас, как только ворвутся сюда. Вы живы благодаря этой двери.

— С такой травмой ему вообще нельзя подниматься. Эти разговоры — последствия сотрясения.

— В этой комнате я невидим, то есть уже мёртв. Мы все мертвы. Если я не могу показать своё лицо и обратиться к своим братьям без страха, то я проиграл. Я не знаю, где я... Откройте дверь, сержант.

Люди тоже один род. А как видишь, это им нисколько не мешает. Один род, а смотри — из-за чего они только не воюют! Сражаются даже не за место под солнцем, а за могущество, за влияние, за престиж, за рынки и уж не знаю, за что еще!

Не знаю, как можно остаться прежним, после всего, что видел. Иногда я просыпаюсь и думаю: «Возможно все. Ты уже не в окопах. У тебя нет винтовки. Ты снова можешь распоряжаться своим временем». Но внутри какая-то тяжесть. Я не верю, что мир стал лучше. Зачем же мы тогда воевали? Есть ли другая причина для того, чтобы вести себя как дикие звери? Я не знаю ответа.

Война, Ваша Светлость, пустая игра.

Сегодня — удача, а завтра — дыра…

... Как умышленно и просто война делит всех на своих и чужих, наше и не наше, хорошее и плохое, черное и белое, и никаких тебе сомнений и неопределенности.

— Мы один человек, мы одно целое. Если один из нас взорвется, то мы все взорвется. Один из нас нога, другой рука, третий ухо, четвертый глаз, мы одно целое тело, товарищи.

— От того, что мы солдаты, это не значит, что мы не влюбимся. И любить умеем, и знаем любовь. Тот кто не знает любовь, разве может отдать свою жизнь за флаг? Нет. Братья мои, наша философия ясна. Прежде всего Родина. Остальное после.