Меня уже второй раз бросают за решётку. Кажется, я понемногу становлюсь преступницей.
Я был честным человеком. Мне достаточно было сесть в тюрьму, чтоб я стал преступником.
Меня уже второй раз бросают за решётку. Кажется, я понемногу становлюсь преступницей.
Я был честным человеком. Мне достаточно было сесть в тюрьму, чтоб я стал преступником.
Суть тюрем везде одна, и мир их одинаков — тупой, убивающий все живое и думающее, такой же бессмысленный и бесчеловечный, как сама английская тюремная система, которая не имеет ничего общего с перевоспитанием человека, совершившего преступление.
— Сенсоры показывают сбой в энергосистеме на третьей палубе. Всё в порядке?
— Да... Это я сглупил: хотел сэкономить время — и рванул через астероиды.
— Мы доставим пленницу в тюремный центр Вартекса, примерно, через два часа.
— Тогда лучше выводите её из криосна. Чем быстрее вы передадите её стражам, тем лучше.
— Оу! Волнуешься за нас?
— Вендра Прог — не чета обычным преступникам. Она холодная... и пустая. Я таких ещё не видела. Обещай, что без Кронка и Зефера ты к ней не сунешься, ладно?
— Мы сейчас с ними свяжемся. У меня всё под контролем, Тал. Не парься.
Конечно, остроги и система насильных работ не исправляют преступника; они только его наказывают и обеспечивают общество от дальнейших покушений злодея на его спокойствие. В преступнике же острог и самая усиленная каторжная работа развивают только ненависть, жажду запрещенных наслаждений и страшное легкомыслие.
Один убил по бродяжничеству, осаждаемый целым полком сыщиков, защищая свою свободу, жизнь, нередко умирая от голодной смерти; а другой режет маленьких детей из удовольствия резать, чувствовать на своих руках их тёплую кровь, насладиться их страхом, их последним голубиным трепетом под самым ножом. И что же? И тот и другой поступают в ту же каторгу.
Мой отец в начале девяностых устроился бандитом. Эта профессия была очень востребована в Москве. Со временем он перевез себя, всю свою семью. Иногда по работе ему приходилось сидеть. Сидеть в тюрьме. Я был маленький, не понимал, где папа. Обычно я спрашивал у мамы и моя мать, она никогда мне не врала, она никогда не говорила «папа плавает», или «папа в командировке». Она всегда отвечала: «Коля, твой отец сидит в тюрьме. Если ты не будешь мыть руки перед едой, ты тоже сядешь в тюрьму». Она так воспитывала, и я вел себя идеально, потому что это лучший метод работы с детьми. Не серенький волчок, не бабайка, а зеки, зеки. То есть, если укладывать ребенка спать со словами «Придет серенький волчок и укусит за бочок», то ребенок может начать спрашивать: «Как, в городе? Он не знает код домофона», а если придет пахан и спросит за базар гнилой, это, прям, и взрослый обосрется.
Это ты у нас Фома неверующий. Лично мне хватает того, что Бог на небесах, а очередной злодей в тюрьме.