Стендап от Paramount Comedy

Мой отец в начале девяностых устроился бандитом. Эта профессия была очень востребована в Москве. Со временем он перевез себя, всю свою семью. Иногда по работе ему приходилось сидеть. Сидеть в тюрьме. Я был маленький, не понимал, где папа. Обычно я спрашивал у мамы и моя мать, она никогда мне не врала, она никогда не говорила «папа плавает», или «папа в командировке». Она всегда отвечала: «Коля, твой отец сидит в тюрьме. Если ты не будешь мыть руки перед едой, ты тоже сядешь в тюрьму». Она так воспитывала, и я вел себя идеально, потому что это лучший метод работы с детьми. Не серенький волчок, не бабайка, а зеки, зеки. То есть, если укладывать ребенка спать со словами «Придет серенький волчок и укусит за бочок», то ребенок может начать спрашивать: «Как, в городе? Он не знает код домофона», а если придет пахан и спросит за базар гнилой, это, прям, и взрослый обосрется.

0.00

Другие цитаты по теме

— А сегодня мы им фокус покажем. Поможешь?

— Ты уже такой фокус показал, 156-я «Жестокое обращение с детьми» до трёх лет еще плюс к побегу.

Есть только один способ прекратить детскую преступность. Необходимо принять закон, по которому родители несовершеннолетних преступников вместе со своими детьми будут подлежать совместной отсидке в колонии, где родителей не разлучат с детьми и будут проводить с ними профилактическую работу. Дети в этом случае будут понимать, что соверши они (несовершеннолетние) преступление, их родители будут лишены работы, карьеры, зарплаты, а вся семья свободы на срок, предусмотренный совершеннолетним за подобное деяние.

— Сенсоры показывают сбой в энергосистеме на третьей палубе. Всё в порядке?

— Да... Это я сглупил: хотел сэкономить время — и рванул через астероиды.

— Мы доставим пленницу в тюремный центр Вартекса, примерно, через два часа.

— Тогда лучше выводите её из криосна. Чем быстрее вы передадите её стражам, тем лучше.

— Оу! Волнуешься за нас?

— Вендра Прог — не чета обычным преступникам. Она холодная... и пустая. Я таких ещё не видела. Обещай, что без Кронка и Зефера ты к ней не сунешься, ладно?

— Мы сейчас с ними свяжемся. У меня всё под контролем, Тал. Не парься.

Меня уже второй раз бросают за решётку. Кажется, я понемногу становлюсь преступницей.

Конечно, остроги и система насильных работ не исправляют преступника; они только его наказывают и обеспечивают общество от дальнейших покушений злодея на его спокойствие. В преступнике же острог и самая усиленная каторжная работа развивают только ненависть, жажду запрещенных наслаждений и страшное легкомыслие.

Я разделяю для себя три стадии лишнего веса — они называются по тому, что говорят тебе девочки. То есть я нахожусь на первой стадии — «Ты не толстый». Есть вторая стадия, которая называется «Внешность, это не главное». Есть третья стадия, которая называется — «Господи, оно закрыло солнце, бежим!».

Один убил по бродяжничеству, осаждаемый целым полком сыщиков, защищая свою свободу, жизнь, нередко умирая от голодной смерти; а другой режет маленьких детей из удовольствия резать, чувствовать на своих руках их тёплую кровь, насладиться их страхом, их последним голубиным трепетом под самым ножом. И что же? И тот и другой поступают в ту же каторгу.

Детские постановки [в театре] никому не нравятся — ни детям, ни их родителям, ни даже актерам. Что за диалоги у них? Типа:

— Лягушонок, ну как ты полетишь? У тебя же нет крыльев!

— Я полечу на гусях!

Зачем детям вся эта ситуация с долбанным лягушонком и гусями? Ну у них же не будет в жизни этой ситуации. Нужно давать ситуации, которые реально будут в будущем. Типа:

— Сова, а почему ты такая озадаченная?

— Овуляция, лягушонок...

Худшая тюрьма — смерть твоего ребенка. Из этой тюрьмы нельзя выйти.

В самом конце Ничегоподобной улицы стояла виселица, на которой некогда вешали преступников — по крайней мере, тех людей, что были признаны преступниками... Бывало, родители приводили сюда детишек для наглядной демонстрации той судьбы, что ожидает лиходеев, душегубов и всех тех, кто оказался в неправильное время в неправильном месте. Детишки, увидев отвратительные, висящие на цепях останки и выслушав строгое внушение, тут же (напомним, дело происходило в Анк-Морпорке) с воплями: «Ух ты! Вот клёво!» — бежали покачаться на трупах.