Я не могу долго быть одна. Когда я одна — я ничто. Просто набор скверных качеств.
Одиночество — это болезнь, очень гордая и на редкость вредная.
Я не могу долго быть одна. Когда я одна — я ничто. Просто набор скверных качеств.
— Счастье, несчастье, — продолжила она, — это все громкие, напыщенные понятия минувшего столетия. Даже не знаю, чем бы я хотела их заменить. Может — одиночество и иллюзия неодиночества? Не знаю. А чем еще?
Довольно часто мне очень хотелось, чтобы кто-то хотя бы заговорил со мной! Лишь бы не чувствовать себя пустым местом, шагающим автоматом! Лишь бы на тебя взглянули чьи-то глаза – глаза, а не камни! Лишь бы не метаться по городу, как отверженная, словно ты попала на чужую планету!
Чтобы от себя убегать, надо знать, кто ты такой. А так получается только бег по кругу.
— Кто же мы на самом деле?
— Люди, — сказал я. — Только большинство, похоже, об этом забыли.
— Ты не можешь быть одна?
— Мне плохо, когда я одна, Роберт. Я как плющ. Стоит мне остаться одной, и я начинаю стелиться по полу и гибнуть.
Внутренне я был одинок, но это меня не пугало — общение с близкими было равнозначно одиночеству. У меня рано появился свой внутренний мир, и мне было интересно жить в нем.
Вы не верьте, что живу я как в раю,
И обходит стороной меня беда,
Точно так же я под вечер устаю,
И грущу и реву иногда.