Мы люди сентября.
Мы опоздали
На взморье Рижское к сезону, в срок.
На нас с деревьев листья опадали,
Наш санаторий под дождями мок.
Мы одиноко по аллеям бродим,
Ведем беседы с ветром и дождем,
Между собой знакомства не заводим,
Сурово одиночество блюдем.
Теперь бездомный не построит дома,
Кто одинок, тот будет одинок.
Не спать, читать, ронять наброски строк,
Бродить аллеями по бурелому,
Когда осенний лист шуршит у ног.
— Что ты несешь, Ёжик?
— Море.
— Зачем тебе море?
— Скоро зима, а я все один да один...
Разбивается солнца скорлупка,
вытекает рассвета желток,
закурила меня словно трубку
моя жизнь и пустила в поток.
Дым клубился над светом осенним,
заплывал наш рассвет синяком.
Я молчу, будто пьяный Есенин
вдруг забрёл в свой покинутый дом.
Траву «патринию»
вразброс облепили белые росы
если б нарвать
этих растений осенних букетик,
да подарить его некому...
Над этим миром, мрачен и высок,
Поднялся лес. Средь ледяных дорог
Лишь он царит. Забились звери в норы,
А я-не в счет. Я слишком одинок.
От одиночества и пустоты
Спасенья нет. И мертвые кусты
Стоят над мертвой белизною снега.
Вокруг — поля. Безмолвны и пусты.
Мне не страшны ни звезд холодный свет,
Ни пустота безжизненных планет.
Во мне самом такие есть пустыни,
Что ничего страшнее в мире нет.
Ты знаешь,
Мне так тебя здесь не хватает.
Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу,
Прохожих, машины сигналят, но не замечаю.
Держусь и опять спотыкаюсь.
Уж лучше домой, на трамвае,
На наших с тобою любимых местах.
Ты знаешь,
Погоду здесь не угадаешь,
От этого все как-то мельком -
Прогулки и мысли, стихи на коленках.
Прости, но я очень скучаю.
Все носится перед глазами.
Я должен, я буду, я знаю.
Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть.
Тик-так…
Образовало время новый такт…
Случайная бемоль и два диеза…
На ночь возьму антракт,
Играя жизни пьесу…
Ворвется первой скрипкой день,
А вечером звучит виолончель,
Пока не оборвутся жизни струны!
Воспоминанье: скрип качель…
…сменило колесо фортуны.
Из детства раздается плачь,
И слезы скрипки — это канифоль!
Безжалостный смычок-палач
Уже исполнил в этой пьесе…
Свою роль…
И эта боль…
Она звучит мольбой!
Пока мурлычет старый патефон,
Я в мыслях все еще с тобой,
И жду звонка, в руке сжимая...
Телефон…
Бойся несчастий, — внушительно сказал Галеран, беря мальчика за плечо, — ты очень страстен во всём, сердце твоё слишком открыто, и впечатления сильно поражают тебя. Будь сдержаннее, если не хочешь сгореть. Одиночество — вот проклятая вещь, Тиррей! Вот что может погубить человека.
Листвичка почувствовала, что сейчас расплачется. У неё никогда не будет любви, которая сейчас подрывает сердце её сестры, и ей не суждено познать счастье подруги и матери. Раньше она никогда не сомневалась, что поступила правильно, посвятив себя Звёздному племени, но теперь обет вечного одиночества казался ей непосильным бременем.
Cлайд с цитатой