Живут стихи, которые с трибуны
Бросают гулко громовой раскат.
От их порыва, как в грозу буруны,
Рукоплескания толпы гремят.
Живут стихи, которые с эстрады
Не прозвучат, но голос их знаком:
Прослушать их среди беседы рады
Собравшиеся дружеским кружком.
Живут стихи, которые, смущаясь,
Застенчиво смолкают при других,
Но, соловьиной трелью рассыпаясь,
Звенят в уединенье для двоих.
Я сыт по горло вашей манной кашей,
Я знаю точно — Дед Мороза нет!
Вы не заметили, а дети стали старше...
Сатрапы! Купите мне велосипед!
Не заглушить вам крик мой в магазине!
Не перекрыть свободе кислород!
Купите мне велосипед! Купите!
Мороженым мне не заткнёте рот!
Не запугаете меня Бабаем,
Не страшен мне ваш глупый Бармалей,
Поскольку я познал кошмар похуже —
Кошмар советских пионерских лагерей!
Вы столько раз ссылали меня в угол,
Давили все восстания ремнем,
Но тем не менее, конструктор был мне куплен,
И до велосипеда доживём!
Стихи и символизм разделить нельзя. Так с давних пор повелось. Это как пираты и ром.
Мы носим всё в душе: смрад душный каземата,
И дикий крик орлов с кремнистой высоты,
И похоронный звон, и перебой набата,
И гной зелёный язв столетнего разврата,
И яркие зарницы и мечты.
Darkling I listen; and, for many a time
I have been half in love with easeful Death,
Called him soft names in many a mused rhyme,
To take into the air my quiet breath.
Апельсинчики как мед,
В колокол Сент-Клемент бьет.
И звонит Сент-Марнин:
Отдавай мне фартинг!
И Олд-Бейли, ох, сердит.
Возвращай должок! — гудит.
Все верну с получки! — хнычет
Колокольный звон Шордитча.
Вот зажгу я пару свеч
Ты в постельку можешь лечь.
Вот возьму я острый меч
И головка твоя с плеч.
Что такое стихи хорошие?
Те, которые непохожие.
Что такое стихи плохие?
Те, которые никакие.
Я, по-моему, не написал ни одного стихотворения совершенно трезвым. Однако написал несколько хороших — или плохих — под молотом черного бодуна, когда не знал, что лучше — еще выпить или вены вскрыть.
Я знаю, поздно или рано
Помру под бременем грехов.
Но все мои былые раны
Живут под именем стихов.
Я узнавал,
время лечит лишь мнительных.
Тех, кто придумал, «что жить не сможет».
Их, как итог,
что не удивительно,
старые чувства потом не тревожат.
Есть ещё те,
кто любил «хронически».
Кто однолюб
и болел без прикрас.
Тех «доктор-время» не лечит,
фактически.
Их «лечит» смерть,
вместе с чувствами,
враз!
Cлайд с цитатой