Это феномен нашего удивительного времени — быть звездой, не делая ничего, а только блистая, в основном, за папины деньги.
Быть звездой вообще штука сложная, а когда перед тобой никто не преклоняется, так это практически невозможное дело.
Это феномен нашего удивительного времени — быть звездой, не делая ничего, а только блистая, в основном, за папины деньги.
Быть звездой вообще штука сложная, а когда перед тобой никто не преклоняется, так это практически невозможное дело.
Я часто думаю о том, что люди, ищущие и стремящиеся к славе, не понимают, что в так называемой славе гнездится то самое одиночество, которого не знает любая уборщица в театре. Это происходит от того, что человека, пользующегося известностью, считают счастливым, удовлетворенным, а в действительности все наоборот.
Кузнецов учил студентов думать, сопоставлять факты, учил внимательно читать и вчитываться в поэтические тексты. Я, со школьных лет знавший наизусть почти всего «Евгения Онегина», тем не менее, не заметил словечка «хоть» в следующих строчках:
Быть может он для блага мира
Иль ХОТЬ для славы был рожден.
Понять и осознать пушкинское отношение к славе я сумел только после того, как на это короткое словечко обратил мое внимание Юрий Кузнецов.
Когда-то я мечтала, чтобы мои портреты были на афишах. А теперь… лишь бы не на туалетной бумаге!
— Роб, ты неплохо справляешься с возросшим интересом к тебе, при всем при этом ты застенчив. Как тебе удается справляться с таким интересом к своей персоне?
— Много прячусь. Много жалуюсь.
... И, несколько месяцев спустя , принялся серьёзно изучать великое аристократическое искусство безделья.
Покажите мне человека, который знает, как правильно жить на свете. И я тут же выведу толпу, которая объяснит, что он неправ.
Так устроен мир. И единственная позиция, еще помогающая ему не рухнуть, – это уважение к чужой точке зрения.
У меня накопилось о чем поразмыслить, а лучше всего думается в одиночестве под звездами.