Пьянка, мордобой, острог — русская дорога...
Благословляю вас в дорогу.
Вослед врагам всегда найдутся и друзья.
Деритесь там, где это можно, слава Богу.
И уж, конечно, там деритесь, где нельзя.
Пьянка, мордобой, острог — русская дорога...
Благословляю вас в дорогу.
Вослед врагам всегда найдутся и друзья.
Деритесь там, где это можно, слава Богу.
И уж, конечно, там деритесь, где нельзя.
И только в России пешеход, перебегающий дорогу на красный свет, может быть сбит... встречным перебегающим!
(Только русский человек, перебегая дорогу на красный свет, может быть сбит встречным пешеходом.)
Русский человек, ежели знает, куда ему надо, никогда с пути не собьётся. Петли может класть хуже зайца по первой пороше, но до места всегда доберётся.
— Кузьмич! А почему тебя всегда в восточную мистику тянет. Нельзя же по-нашему, по-русски?
— Если по-нашему, никакого здоровья не хватит!
Хороший друг не пытается разнять вашу драку... Хороший друг влетает в драку с ударом ноги.
Отчаянно пили! Все честные люди России! И отчего они пили? — с отчаяния пили! Пили оттого, что честны! Оттого, что не в силах были облегчить участь народа! Народ задыхался в нищете и невежестве, почитайте-ка Дмитрия Писарева! Он так и пишет: «народ не может позволить себе говядину, а водка дешевле говядины, оттого и пьет русский мужик, от нищеты своей пьет! Книжку он себе позволить не может, потому что на базаре ни Гоголя, ни Белинского, а одна только водка, и монопольная, и всякая, и в разлив, и на вынос! Оттого он и пьет, от невежества своего пьет!»
Я свалил из Нью-Йорка в сорок девятом по весне,
Без цента в кармане поехал по стране.
Осень в Монтане — дождь и темно.
Отца своего я нашёл в казино.
Отец, где ты был, дай ответ.
Один я как перст с десяти юных лет.
Сказал отец: «Сынок, лучше дальше иди,
Я вот-вот умру от чахотки в груди».
Проехал Миссисипи, проехал Теннесси,
Возвращаться домой мне не по пути.
Мой дом теперь в Медоре и в Траки,
Домой возвращаться мне не по пути.
Что бы не случилось и в дождь, и в зной,
Женат я на дороге и девчонки одной.
Бог меня любит, я люблю его,
От меня ему не нужно больше ничего.
А могильным червям вечно хочется жрать,
Но меня им придётся долго, очень долго ждать.
Удалось из Монтаны на товарном свалить
В ту ночь, когда отец приказал долго жить.
Проехал я все дыры, где лишь крысы могут жить,
Но живого меня им домой не затащить.
Проехал Оклахому и Эль-Кахон
И даже Техачапи и Сан-Антон.
Домой не по пути, домой не по пути,
Домой не по пути.