Милорад Павич

Есть люди с особо чувствительной кожей –

их лучше не трогать. Они не похожи

на всех остальных. Они носят перчатки,

скрывая на коже следы-отпечатки

лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,

бесцеремонных в иной ситуации.

Они опасаются солнца в зените.

Обычно, надев толстый вязаный свитер,

выходят из дома по лунной дорожке

пройтись; и не любят, когда понарошку,

когда просто так, не всерьез, не надолго.

Болезненно чувствуют взгляды-иголки

и крошево слов. Они прячут обиду

в глубины глубин, но по внешнему виду

спокойны они, как застывшая глина,

лишь губы поджаты и паузы длинны.

Они уязвимы, они интересны;

и будьте чутки и внимательны, если

вы их приручили: они не похожи

на всех остальных – они чувствуют кожей.

10.00

Другие цитаты по теме

Это сердце. Человеческое сердце. Только оно умеет так грустить и радоваться.

Чувствительный человек — точно безоружный среди хорошо вооруженных.

В моем доме – две двери. Одна вход, другая выход. По другому никак. Во вход не выйти; с выхода не зайти. Так уж устроено. Люди входят ко мне через вход – и уходят через выход. Существует много способов зайти, как и много способов выйти. Но уходят все. Кто-то ушел, чтобы попробовать что нибудь новое, кто-то – чтобы не тратить время. Кто-то умер. Не остался – никто. В квартире моей – ни души. Лишь я один. И, оставшись один, я теперь всегда буду осознавать их отсутствие. Тех, что ушли. Их шутки, их излюбленные словечки, произнесенные здесь, песенки, что они мурлыкали себе под нос, – все это осело по всей квартире странной призрачной пылью, которую зачем-то различают мои глаза.

Иногда мне кажется – а может, как раз ОНИ-то и видели, какой я на самом деле? Видели – и потому приходили ко мне, и потому же исчезали. Словно убедились в моей внутренней нормальности, удостоверились в искренности (другого слова не подберу) моих попыток оставаться нормальным и дальше... И, со своей стороны, пытались что-то сказать мне, раскрыть передо мною душу... Почти всегда это были добрые, хорошие люди. Только мне предложить им было нечего. А если и было что – им все равно не хватало. Я-то всегда старался отдать им от себя, сколько умел. Все, что мог, перепробовал. Даже ожидал чего-то взамен... Только ничего хорошего не получалось. И они уходили.

Конечно, было нелегко.

Но что еще тяжелее – каждый из них покидал этот дом еще более одиноким, чем пришел. Будто, чтоб уйти отсюда, нужно утратить что-то в душе. Вырезать, стереть начисто какую-то часть себя… Я знал эти правила. Странно — всякий раз, когда они уходили, казалось, будто они-то стерли в себе гораздо больше, чем я… Почему всё так? Почему я всегда остаюсь один? Почему всю жизнь в руках у меня остаются только обрывки чужих теней? Почему, черт возьми?! Не знаю… Нехватка данных. И как всегда — ответ невозможен.

Меня не удивляет, когда люди сходят с ума, меня удивляет, если этого не происходит. Когда мы можем потерять всё в один день, в одно мгновение... и мне бы хотелось знать, что помогает нам выстоять?

Именно уродство делает нас сильнее.

Очень тяжело менять, ничего не меняя, но мы будем!

Она и сама не знала, почему её всегда все любили, возможно, потому, что и сама Айрин очень любила людей — она всегда была готова помочь и выслушать, она сама никогда не осуждала, она всегда умела выражать неподдельное восхищение каждым, потому что искренне считала, что каждый этого достоин.

Но как бы мало вы ни ценили мнение окружающих, как бы мало ни уважали их, тем не менее нет ничего приятного в том, что вас считают исчадием лжи и лицемерия и приписывают вам то, от чего вы с отвращением отворачиваетесь, и обвиняют в пороках, вам ненавистных; в том, что ваши добрые намерения рушатся, а руки оказываются связанными; в том, что вас обливают незаслуженным презрением, и вы невольно бросаете тень на принципы, которые проповедуете.

Вокруг очень много злых людей, и все потому, что у них нет друзей. Общение с людьми — с мамой, бабушкой, псом — это лучшее, что с тобой происходит в этой жизни. За вычетом туфель и сумок, конечно.

Мы никогда не бываем в одиночестве, если только сами не захотим в это поверить.