Я заряжу за тебя такую цену, что даже твоё отражение в зеркале будет хотеть тебя убить.
Чиксы до сих пор хотят секса с экс-басистом «Sex Pistols»,
До сих пор хотят видеть Курта Кобейна на сцене
И на все эти хотения уже давно навесили ценник.
Я заряжу за тебя такую цену, что даже твоё отражение в зеркале будет хотеть тебя убить.
Чиксы до сих пор хотят секса с экс-басистом «Sex Pistols»,
До сих пор хотят видеть Курта Кобейна на сцене
И на все эти хотения уже давно навесили ценник.
Моя лошадь стоит сто экю, но, видя как она вам приглянулась, я уступлю её вам за три экю и шляпа моя!?
— Оно великолепно. Сшито в Париже.
— Украдено в Бирмингеме. Моя мать украла его из дома, который убирала в 1901-м.
— Нет, оно ваше. Я рисовал многих женщин, и поверьте, многие из них были гораздо дешевле, чем их платья.
Один патрон — одна смерть. Чья-то отнятая жизнь. Сто граммов чая — пять патронов. Батон колбасы? Пожалуйста, совсем недорого — пятнадцать человеческих жизней.
Даже если мир рухнет, я хочу стать вашим рыцарем и спасти вас ценой собственной жизни!
Говорят: «Свобода не знает цены». Нет, свобода имеет цену. За свободу всегда кто-то платит. Все имеет цену свою.
С тех пор как они в чести, ничему больше нет заслуженной чести: делаясь поочередно то продавцами, то товаром, мы спрашиваем не «какова вещь?», а «какова цена?»