— Скажи, Мирза Шафи, тяжка ль твоя работа,
Когда сидишь в ночи угрюм и одинок,
Чтоб стало песней то, что ранило кого-то,
Чтоб превратилось вдруг
В созвучье слов и строк
То, что помыслил друг,
Но выразить не мог?
— Работа нелегка
И тяжела забота,
Чтоб вылилась строка,
Чтоб удалась острота.
Но все ж бывает мне подарена судьбой
Удача находить в душе такое что-то,
Что сам придумать мог
И каждый и любой,
Но все-таки изрек
Я — и никто другой.
Мой ум и сердце по дорогам разным
Меня ведут и множат счет невзгод.
Меня уводит разум от соблазнов,
К которым сердце плоть мою влечет.
Бывает, книг премудрость многотрудных
Не награждает мудростью немудрых.
И те, что от рождения умны,
Бывают тем не менее темны.
Но все из нас награждены стараньем
Скреплять союз меж мудростью и знаньем.
Но если ум — душа, а знанье — тело,
То воедино слить их — наше дело.
Таскать верблюду вьюки суждено,
Что он несет, ему не все ль равно.
Не уподобься глупому верблюду,
Он тащит, может, золото повсюду.
Но это для него всего лишь кладь,
Которой можно спину в кровь содрать.
О юноша, душою не криви,
Любовь свою несчастьем не зови,
Не превращай, бедняга, сердце в келью
С монашенкою в образе любви.
Твоя печаль притворщице — веселье.
Но ты однажды трезвость прояви.
Чем больше разума в твоем похмелье,
Тем больше пламени в ее крови!
Зимы предотвратить мы не вольны,
Но в наших силах ждать приход весны.
И в пряже заблуждений, может быть,
Мудрец отыщет золотую нить.
Мгновенно счастье. Пронеслось — и нет.
Но прочь не все уходит, слава Богу,
В душе остался след, остался свет.
Он будет озарять мою дорогу
Своим сияньем до скончанья лет.
На тропах счастья, на дорогах бед,
Где ни шагнешь, стопа оставит след.
Останется твой след воспоминаньем,
И вновь когда-нибудь всплывет на свет.
Всплывет уликой или оправданьем
На том суде, где всем держать ответ.
Я видел город, город был велик.
Там люди жили, злые на язык.
Они всегда друг друга поносили,
Там и юнец бранился и старик.
В том городе кричали и вопили
И чудно жили под всеобщий крик.
Над миром глупость властвует, и это
Для всех столетий общая примета.
С ней не воюет ни один закон,
Хоть в рубище, хоть в шелк она одета.
Но в мир, где правит глупость, как судью,
Бог посылает иногда поэта.
Не только для того, чтобы он пел,
Как птица на ветвях в разгаре лета,
Но чтобы в царстве глупости и тьмы
Он был носителем ума и света.
Тоскливой песней тишину ветвей
Залетный оглашает соловей.
Спят успокоенные песней вечной
Луна и гладь реки, и ширь полей.
Одна любовь не дремлет в этот вечер,
Ее не видят те, кто виден ей.
Забыв все горе, все противоречья,
Спят люди, и поет им соловей.
Cлайд с цитатой