Я не владею дипломатией и педагогикой, потому что обе замараны ложью. Меня привлекают крайности.
You all stare, but you'll never see
there is something inside me
Я не владею дипломатией и педагогикой, потому что обе замараны ложью. Меня привлекают крайности.
Когда становишься старше, вещи, которые любил, не кажутся такими уж особенными. Как чёртик в коробке. Может, позже ты поймёшь, что это не больше, чем кусок картона, но некоторые вещи всё равно продолжаешь любить. Может, когда будешь в моём возрасте, то останется одна или две любимых вещи. У меня осталась одна.
В детстве мы все словно ходим по воде, по обманчиво гладкой и плотной поверхности озера, и нам знакомо то странное чувство, что в любую секунду можно вспороть эту гладь и уйти в глубину, затаиться там и исчезнуть для всех так, словно тебя никогда и не было.
Я безжалостна, бесчувственна и жестока, когда речь идет о защите семьи. Такой я человек.
Мне было нужно, чтобы кто-то подсказывал, как смотреть и куда — чтобы увидеть те вещи, которые есть, но их как бы и нет.
Коллекционирую одержимцев.
Я не занимаюсь спасением их душ, потому что свобода чужой воли для меня свята.
Я бы обиделся, если бы кто-то решил, что знает обо мне всё, на самом деле зная лишь то, что лежит на поверхности.
Я поступила в школу актёрского мастерства. И на тот момент мама ничего мне не сказала. А когда я окончила школу после моего выступления, она подошла ко мне и сказала: «Тебе надо этим заниматься». И для меня это были самые главные слова.