А если я чему в жизни и научился, так это тому, что, когда эмоции сталкиваются с рассудком, они побеждают.
Единственный банк, в который можно вкладывать все сбережения, — воспоминания. Этот банк никогда не прогорит.
А если я чему в жизни и научился, так это тому, что, когда эмоции сталкиваются с рассудком, они побеждают.
Единственный банк, в который можно вкладывать все сбережения, — воспоминания. Этот банк никогда не прогорит.
А почему для многих так невыносим плач — детский, женский, любой, почему? Да потому, что мы плачем вместе с Другим. Жалость — это и есть собственный плач, только внутренний, свернутый (а часто и вполне развернутый) — плач Ребенка в тебе, откликающегося на Ребенка в Другом. Сопутствующее раздражение, даже злость понятны: это тебе больно и страшно, это твой Ребенок требует прекратить!
Чем более неприглядны эмоции, тем более ярким сиянием они обладают. Даже если чувства уродливы, когда они принимают некую форму, есть возможность оглянуться назад и подумать о них позже. Любовь не такая. Она гораздо чище и правдивее, излучает свет, и у неё не может быть формы. Любовь чиста, поэтому у неё нет формы. Безграничный свет, способный охватить всё. И человек редко может узреть подобные вещи.
Я ещё могу примириться с грубой силой, но грубая, тупая рассудочность совершенно невыносима.
Вот только жизнь штука сложная, и иногда эмоциональные порывы приходится давить, душить и откладывать на будущее, утешая себя общеизвестной истиной, что месть – это то блюдо, которое следует подавать на стол изрядно остывшим.