Михаил Шифутинский, Михаил Шуфутинский — Маша

Другие цитаты по теме

Маша, Маша, ты всех на свете краше!

Маша, Маша, на загляденье хороша,

Лицо, фигурка и душа!

Маша, Маша, ты всех на свете краше!

Маша, Маша, я так хочу тебя обнять,

А ты все тянешь танцевать.

Во дворе мечтают все ребята

Вдоль по улице пройтись под ручку с ней.

Эх, ребята, зря мечтать не надо,

Потому что будет Машенька моей.

Пойду однажды по Руси,

Ни направленья, ни котомки.

Пускай дождливо моросит,

Пускай осенние потемки.

Осенние потемки.

Пойду, мне нечего скрывать,

Неторопливыми шагами.

Не водку пить, не воровать,

А просто так — идти лугами.

Душистыми лугами.

Хочу любить, хочу страдать,

Хочу любить, хочу гулять,

Мне всё равно, что ты, что я,

Пропасть с тобой, судьба моя.

О чем? И действительно, я ли это?

Так ли я в прошлые зимы жил?

С теми ли спорил порой до рассвета?

С теми ли сердце свое делил?

А радость-то — вот она — рядом носится,

Скворцом заливается на окне.

Она одобряет, смеется, просится:

— Брось ерунду и шагни ко мне!

И я (наплевать, если будет странным)

Почти по-мальчишески хохочу.

Я верю! И жить в холодах туманных,

Средь дел нелепых и слов обманных.

Хоть режьте, не буду и не хочу!

Для них она Богиня всего женственного, всего самого недоступного, всего самого порочного.

Я знаю, что ты краше всех,

Мне это увидеть не сложно,

И мне признаваться не грех,

Что жить без тебя не возможно.

Я знаю, что ты всех милей,

Любых бриллиантов дороже,

Ты стала когда то моей,

На женщин других не похожа,

Ты стала когда то моей

На женщин, других не похожа.

Мужчина встал. Из кулака его выскользнуло узкое белое лезвие. Тотчас же капитан почувствовал себя большим и мягким. Пропали разом запахи и краски. Погасли все огни. Ощущения жизни, смерти, конца, распада сузились до предела. Они разместились на груди под тонкой сорочкой. Слились в ослепительно белую полоску ножа.

«Мертвые поэты» стремились постичь тайны жизни! «Высосать весь её костный мозг!» Эту фразу Торо мы провозглашали вначале каждой встречи. По вечерам мы собирались в индейской пещере и читали по очереди из Торо, Уитмена, Шелли, из романтиков, а кое-кто даже читал свои стихи. И в этот волшебный миг поэзия действовала на нас магически. Мы были романтиками! Мы с упоением читали стихи, поэзия капала с наших языков как нектар.

Не следует ли раз навсегда отказаться от всякой тоски по родине, от всякой родины, кроме той, которая со мной, пристала как серебо морского песка к коже подошв, живет в глазах, в крови, придает глубину и даль заднему плану каждой жизненной надежды?