Анна Михайловна Островская

Пусть всё останется так. Недосказано. Недотрогано. Не превращай в пустяк этого чувства вкус.

Пусть всё останется здесь. Тропами и дорогами – долгими, до небес, – я не дойти боюсь…

Пусть всё останется жить где-то в воспоминаниях. Пусть не прервётся нить, связывающая нас.

Пусть всё останется петь. Сердцем, душой и знанием пусть всё будет гореть. Пламенем! Как сейчас.

Нет между нами швов. Нет ни любви, ни страсти. Каждый из нас готов жизнью своей прожить.

Так что же это тогда? Что это, свет мой ясный? Что это за беда? Что ж за стальная нить?

Пусть всё останется. Так рвать по живому больно! Этот простой пустяк греет нас изнутри.

Пусть остаётся. Пусть… Вольному сердцу – воля. Ну, а разбитому – грусть…

Там

остаёшься

Ты.

0.00

Другие цитаты по теме

Боль закончится. Это тоже пройдет.

Всё проходит, и это тоже время подлечит.

И однажды под вечер или под Новый год

Что-то доброе вдруг со мною произойдет -

И судьба наконец подарит с любовью встречу.

Кто-то скажет надменно: «Как обыватель сер!

Не стремится мир ворочать и тормошить».

Но не будь домашних семейных дел,

Где бы силы взялись, чтобы просто любить и жить?

Я не желаю к ужасу этому привыкать.

Мне бы хотелось чуда — покоя, радости.

Но мой вопрос в пустоте утонет опять:

Люди, у вас в душе хоть что-то осталось ли?

Всё закончится: боль и страх,

это чувство, рвущее душу,

будто пламенем от костра

обжигающее виски.

И сомнения, и пустота —

всё твоё и тебя не разрушит.

Ты пройдёшь через это сама,

не держись за него, отпусти.

Он пройдёт. Как ночная гроза.

В предрассветном растает тумане.

Но запомнятся эти глаза —

голубые, как в море прибой.

Он пройдёт. Он не против, не за,

не с тобой, не в тебе… Он обманет

сам себя, сам себе отказав

в тихом счастье быть рядом с тобой.

Когда тебе плохо и всё вокруг видится в чёрном цвете, когда у тебя нет будущего и тебе нечего терять, когда каждый миг давит на тебя... Всем своим весом. Невыносимо. И дыхание твоё прерывисто. И ты хочешь во что бы то ни стало избавиться от этой тяжести. Любым способом. Пусть самым простым, самым трусливым, лишь бы снова не откладывать на завтра эту мысль: её нет. Её больше нет. И тогда тебе тоже больше не хочется быть. Хочется исчезнуть.

Как узнать, что на сердце у тебя, родной?

Милый мой, сказкою

Превратились наши дни с тобой,

И полюбила...

Целовал каждый вечер мои рученьки,

Говорил: «Я с тобой не разлей вода!»

Больно мне помнить...

Это как падать с ладоней небес. Покорным снегом, не помня о своем прошлом, не ведая о будущем. Падать в объятия настоящего, целиком доверившись ему. И тихо умереть, коснувшись земли, чистым нетронутым созданием, не успевшим познать ни любви, ни разочарования.

Это как ночной разговор, за плотно закрытыми дверьми, чтобы не разбудить ребенка. Холодный и горький, словно остывший кофе на столике.

— Уходи…

— Я не могу! Слышишь? Я не смогу без тебя.

— Сможешь. Ты сильная.

— Я хочу остаться с тобой.

— Между нами все кончено.

— Какое ты имеешь право решать за нас?

— Я больше не люблю тебя. Вот и все право.

Это как душа маяка, заточенная в кандалах ревнивого морского божества и необъяснимо влекущая тебя. Ты постоянно ищешь ее свет в своих туманных сновидениях и бесконечных странствиях. Душа, которую невозможно спасти с берега. Лишь только выйдя в шторм, рискуя жизнью и свободой, простившись с самыми дорогими привязанностями и воспоминаниями…

Однажды вы встретитесь с ней. Ты найдешь свою душу, а она – долгожданную пристань.

Воспоминания о тебе нахлынули очень неожиданно. вспоминая все связанное с тобой, я начала плакать. мне очень грустно, грустно из за того, что у нас разные судьбы и пути. и ты меня уже не успокоишь как раньше обняв и поцеловав в лоб. сегодня я слушала музыку, и проходя мимо скамеек, вспоминала нас с тобой, как ты меня обнимал, и когда было холодно, давал мне свою куртку. или как ты согревал мои холодные ладони.. ты был лучшим человеком.. и такой теплоты я не встречала не в ком, кроме тебя.

Горько сожалею о том, что никогда не увижу её с этим лицом, с которым она будет продолжать жить без меня, которое я никогда больше не поцелую, которое будет принадлежать миру, и я не узнаю его и в нём я буду только воспоминанием.

На вопрос Джонатана, зачем он сюда вернулся, О'Малли ответил, пожав плечами:

— Это место, где я чувствую себя ближе всего к ней. У мест тоже есть память, мистер Гарднер.

— Да что с тобой, Гордей? Что ты такой унылый? Со свадьбой все расстроилось?

— Какая свадьба?! На ком вы все меня тут жените? На этой вон дамочке, которая все танцует и смеется?

— Что ты? Что с тобой, Гордей?

— Эх, Марко, ты же помнишь, как я страдал до войны, как я мучился. И вот старое опять вернулась. А чем мне отвечают на сегодняшний день? Чем? Хомут одела! Стыд, позор и насмешка! Птичницы ее там, курятницы всякие песенки про меня сочиняют. При районном руководстве, при самом Денисе Степановиче, ишаком обозвала! И все насмешки, хихоньки да хахоньки.

— И ты стерпел, Гордей, ты стерпел?

— А что я могу? Ведь она женщина. И опять же в сердце старое вернулось.