Ох, уродился я на свет
Неухоженный,
Ох, с малолетства счастья нет,
Не положено.
Сирота я, сирота,
Сиротинушка,
Одинокая во поле
Былинушка.
Сирота я сирота,
Три-татушки, три-та-та.
Ох, уродился я на свет
Неухоженный,
Ох, с малолетства счастья нет,
Не положено.
Сирота я, сирота,
Сиротинушка,
Одинокая во поле
Былинушка.
Сирота я сирота,
Три-татушки, три-та-та.
Sayfa no — нет. Cilt no — нет. Hane no — нет.
Имя матери? Я дитя улиц, брат.
Дитя, у которого не взлетает воздушный змей.
Дитя, что забывается во сне.
Дитя, что играет со сказочными героями.
Это я и есть.
У меня должна была быть мать.
Брат, какое на вкус материнское молоко?
Как мамы ласкают своих детей?
Кто знает, как пахнет мама?
Мама...
Ты сможешь нарисовать для меня маму?
Маму... для дитя, что замерзает в холоде и темноте.
Маму... для забытого испуганного дитя.
И рядом меня нарисуешь, брат.
Sayfa no — нет. Cilt no — нет. Hane no — нет.
Тебя душило одиночество, когда ты осознавал, что у тебя никого нет?
У меня еще и отец должен был быть.
Одолжи мне свои сны, брат.
Я бесплатно почищу твою обувь.
Мне... свои сны. Сны, брат.
Не бери в голову.
Я дитя улиц, брат.
Дитя, у которого не взлетает воздушный змей.
Дитя, что забывается во сне.
Дитя, что играет со сказочными героями.
Это я и есть.
Sayfa no — нет. Cilt no — нет. Hane no — нет.
Я не могу... не могу дышать, не могу спать не могу двигаться. Как будто кругом стены: куда ни пойдешь — бамс! Стена. Чего ни захочешь — бамс! Опять стена.
Бывает нежность яростной, как войны,
И тихой, как биение сердец,
И словно гул заупокойной…
И как цепочкой заплетенный локон,
Чтобы донашивал вдовец
Часы с брелоком.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
Кто подошла ко мне так резко
И так незаметно?
Это моя смерть!
Кто ложится на меня
И давит мне на грудь?
Это моя смерть!
Кто носит черный галстук
И черные перчатки?
Это моя смерть!
Кто подверг меня беспамятству
И ничегоневиденью?
Это моя смерть!
Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.