– Если бы в моей молодости кто-то улыбался во сне при звуках моего голоса, мне было бы всё равно, какого он пола, – сказала Эрика.
– Что? – возмутилась Оливия. – Теперь ты уже на её стороне?
– На твоей стороне скучно, дорогая моя девочка, – ответила Эрика.
– На что же ты надеешься?
– Я пережила столько счастья и столько боли за последние месяцы. И не перестала любить. И уже не перестану. А любящий человек – он всегда надеется. На чудо в том числе.
– Да, кстати! Очень волнующий меня вопрос. Это так странно! Ты производишь впечатление умиротворенного человека.
Джорди широко улыбнулась:
– Все дело в том, что это всегда мой выбор. Примерно так: ОК, ну все, я выхожу из себя! При этом я продолжаю чувствовать себя в полном согласии со своим миром, или как ты говоришь, умиротворенно. Просто гнев и ярость – это средства выражения себя и доказательства своей невиновности что ли, когда все другие аргументы исчерпаны. Хотя это же является и моментальным признанием обратного.
Ей совершенно не хотелось пускаться в пространные объяснения. Не потому что она чего-то стыдилась, а просто потому что она это уже пережила. И оставила в прошлом. Боль потери, тоску, нежелание жить. С собой взяла только надежду на чудо. Но разве такое объяснишь?
– Сейчас со мной ничего не происходит. Со мной все уже произошло. Произошло все, что могло и не могло произойти.
– Ты ведь больше не ревнуешь?
– Нет. Даже если бы очень хотела, то не смогла бы. Я знаю, как сильно ты меня любишь.
– Откуда?
– Кто-то говорит мне об этом каждый день!
– Ой, этот кто-то большой болтун!
– Этот кто-то самый прекрасный человек на свете. И я ее безумно люблю.
– Прямо безумно?
– Всем сердцем.
Мне всё ясно. Вы с этим Борденом — как парочка влюбленных, которым вместе никак не ужиться.
– Не надо плакать. Жизнь продолжается.
– Нет, Барбара. Жизнь не продолжается. Жизнь заканчивается, а затем начинается заново. Все по новой. Радоваться, смеяться, есть, дышать, все заново.
– Вот так вот, – рассмеялся Себастьян, чтобы как-то развеять возникшую неловкость. – В очередной раз, встретив прекраснейшую из женщин, я опять опоздал.
– В каком смысле? – встрепенулась Оливия.
– Вы очень красивы, – только и сказал Себастьян. – Я бы на месте Джорди влюбился с первого взгляда.
– Ты так открыто обо всём говоришь, – Оливия совершенно не знала, как ей реагировать на его слова.
– В нашей семье принято открыто говорить о любви! – тут же объяснил ей Себастьян. – Любовь – это самая волшебная и правильная на свете вещь. Здесь нечего стыдиться или скрывать.
– Ты прав, – подумав, согласилась она. – Как же ты прав.
– Вот так вот, – рассмеялся Себастьян, чтобы как-то развеять возникшую неловкость. – В очередной раз, встретив прекраснейшую из женщин, я опять опоздал.
– В каком смысле? – встрепенулась Оливия.
– Вы очень красивы, – только и сказал Себастьян. – Я бы на месте Джорди влюбился с первого взгляда.
– Ты так открыто обо всём говоришь, – Оливия совершенно не знала, как ей реагировать на его слова.
– В нашей семье принято открыто говорить о любви! – тут же объяснил ей Себастьян. – Любовь – это самая волшебная и правильная на свете вещь. Здесь нечего стыдиться или скрывать.
– Ты прав, – подумав, согласилась она. – Как же ты прав.
С большой осторожностью я снова прикрыл ее куском коры и с этой минуты стал ревностно следить за гнездом. Я возвел вокруг него защитную стенку из камней и вдобавок поместил рядом на столбике выведенную красными чернилами надпись, чтобы предупредить всех своих домашних. Надпись гласила: «АСТАРОЖНО — ГНЕЗДО УХОВЕРТКИ — ПАЖАЛУСТА ОБХАДИТЕ». Примечательно, что оба правильно написанных слова имели отношение к биологии.
Cлайд с цитатой