... Глупо надеяться, что можно победить государство. Ещё наивнее думать, что государство можно переспорить.
Когда-то, едва узнав, что я собираюсь поступать в юридический, папа сказал мне, что защищая закон, легче всего его нарушить. Именно для того, чтобы защищать. И что долг службы и обычная человеческая мораль начнут бороться у меня в душе… пока не победит что-то одно.
Мы все индивидуалисты, мы все уникальны и неповторимы — но наедине с собой можем признаться, как трудно быть одному.
— Чего-нибудь не хватает? — вежливо интересуется официант.
— Души, — невольно отвечаю я.
— Извините, нет в меню, — произносит официант невозмутимо.
Часто ли мы употребляем слово «союзник»? Друг, товарищ, единомышленник — запросто. А в слове «союзник» будто заложен будущий раскол. Он не друг. У нас просто общие интересы. В какой-то одной сфере и на какой-то определённый период времени... Две с лишним тысячи лет назад так называли подчинённые Риму области Италии, которые обязаны были во всём помогать Риму, но сами никаких прав не имели.
— В Европе принято думать, что всегда и везде есть как минимум 2 пути, причем один из них — хороший. Мы в Азии знаем, что путей может не быть вообще, а может быть бесчисленное множество. Но это не значит, что хотя бы один путь окажется хорошим.
— Я в России живу. Это и не Европа, и не Азия. Путей у нас вообще нет, только направления, но это нас никогда не смущало.
Нам нужна какая-то страховка и от нашествий и от революций. Или, иначе: от вооруженных и невооруженных интервенций извне. Причём нам необходимо констатировать тот факт, что невооруженная интервенция западно-европейской философии нам обошлась дороже, чем вооружённые нашествия западно-европейских орд. С Наполеоном мы справились в полгода, с Гитлером — в четыре года, с Карлом Марксом мы не можем справиться уже сколько десятилетий. Шляхетская вооруженная интервенция Смутного времени была ликвидирована лет в десять, со шляхетским крепостным правом Россия боролась полтораста лет. Мы должны после всех опытов нашего прошлого твердо установить тот факт, что внутренний враг для нас гораздо опаснее внешнего. Внешний понятен и открыт. Внутренний — неясен и скрыт. Внешний спаивает все национальные силы, внутренний раскалывает их всех. Внешний враг родит героев, внутренний родит палачей. Нам нужен государственный строй, который мог бы дать максимальные гарантии и от внешних и от внутренних завоеваний.
Сколь часто подлинное благородство таится в невзрачном вместилище, словно древнее вино в — запылённой бутыли...
Cлайд с цитатой