Государство, разъедаемое коррупцией, становится нежизнеспособным. Ему грозит опасность рассыпаться при первом же серьезном испытании.
Резонный вопрос возникает: почему вдруг сейчас снизошло на меня такое озарение? Отвечу просто, по-пацански: Достало в конец всё это царство-государство. Своим враньём, круговой порукой, узаконенным грабежом, взяточничеством и прочими доблестями... А главное — невозможностью играть свои спектакли. Выстраданные и любимые.
Настоящий человек никогда не станет ни агентом, ни покорным исполнителем чужой воли, ни игроком, ведущим игру: всё равно — в своих или чужих интересах. Настоящий человек не может быть орудием в руках другого.
Понятно, что если коррупция будет изъята, то самого государственного механизма не останется, потому что коррупция — это и есть государственный механизм и что вместе с коррупцией уйдут и коррупционеры, а кроме коррупционеров нет никого.
От нее веяло невозмутимым спокойствием, объяснявшимся скорее поверхностностью восприятия, нежели силой характера.
Зерно всякой жизненной перемены трудно постигнуть, ибо оно глубоко коренится в самом человеке.
Жизнь нельзя втиснуть ни в какие рамки, и людям следовало бы раз и навсегда отказаться от подобных попыток.
Сочувствие и привязанность, конечно, великое дело, но страсть и влечение должны сохраняться, – слишком уж горька бывает их утрата.
Cлайд с цитатой