Валерия Сидельникова

Утопая в неразделенной любви, коя имеет две стороны: сладкую и горькую, теплую и холодную, нежную и жестокую, глубокую и мелкую, трепещущую и апатичную, тихую и громкую;

Она выбирает путь самопожертвования (в который раз?) и приклоняет колено пред эмоциями, завладевшими её хрупким, треснувшим по краям, сердцем.

Отдает его в руки человека, которому оно не нужно, еще сильнее зажмуривая глаза, игнорируя сий факт, и слышит лишь то, что хочет услышать.

Свою хрупкую душу, обнажив пред новым человеком, она верит в то, что когда-либо ей воздастся за все те страдания, коих было и без того немало в ее жизни, но она вновь и вновь берет на себя все более непосильную ношу, давая клятву любить как минимум вечность.

Нежную эмпатию, переполняющую всю ее сущность без остатка, способность к бескорыстной любви, как и плоды прекрасного сада, что цветет лишь благодаря согревающему свету частицы его души, никто нынче не ценит.

Любовь, пронзающая сердце копьями, не знает пощады и не делает поблажек даже постоянным клиентам, жестоко хватает за грудки и сдавливает легкие, и она, лишь сталкиваясь с душащей реальностью лицом к лицу, каждый раз убегает в слезах, в попытках оправиться от пережитого стресса.

0.00

Другие цитаты по теме

Любові усміх квітне раз — ще й тлінно.

Любви улыбка цветет раз — еще и тленно.

Больше никогда не позволю себе слабость говорить первым о своих чувствах. К сожалению, впоследствии это приносит только боль.

Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!

Да что мне ваш гнев? Я люблю без надежды и знаю, что после этого в тысячу раз больше буду любить вас.

Нет, я к тебе не остыла... остыть – невозможно,

как там обычно твердят – ты введен мне подкожно?

Знаю, звучит слишком пафосно, только на деле:

я без тебя – не хочу, не могу, не умею...

Нет... я к тебе не остыла... давай по-другому?

Мне не хватает тебя, чтобы выйдя из дома,

взгляд твой родной не искать в каждом встречном прохожем...

я же к тебе прикипела: сильней – невозможно...

Я же готова как кошка — к ногам, на колени,

тихо урчать, когда гладишь рукой еле-еле...

Я же готова... а ты? Ты готов? Без ответа...

вроде – большой, всё решаешь, но... только не это.

Даже твое «не люблю» не звучало б обидней,

чем тишина, за которой не слышно, не видно,

и не понятно – тебе я нужна в самом деле,

или от случая к случаю... так... для постели?

Нет, я к тебе не остыла... к тебе – невозможно!

Ты приходи... хочешь – чаще? Мне это не сложно...

я – твоя кошка... я жду, как обычно, в прихожей...

ты приходи, как соскучишься... или как сможешь...

Каждое его слово, ударяясь о высокие своды её души, разносилось эхом по ее сердцу. Он старательно подбирал слова, дабы не причинить ей боль снова, но каждый раз это было все труднее и труднее. Ведь даже его молчание приносило ей массу страданий. Он был потерян, разбит и безнадежно влюблен.

— Всё правильно. Что ты делаешь. когда любимый попадает в беду?

— Любимый?

— Ты правильно понял. Я люблю тебя. Как иначе объяснить то, что я следила за тобой, поклонялась тебе, исписывала тетради поэмами о тебе? Я люблю тебя. И всегда любила. С первого взгляда на эту тупую мячеобразную башку. С того момента я жила и дышала ради тебя, ради того, чтобы схватить и поцеловать тебя. Иди ко мне, здоровяк.

Я хочу прикоснуться к тебе... Взять за руку и нежно, осторожно обнять... Но между нами препятствие, которое так просто не преодолеть.

Eyes can't shine,

Unless there's something burning bright behind.

Since you went away, there's nothing left in mine.

Я всегда считал, что выражение умереть от любви — не более чем поэтическая вольность. В тот вечер, возвращаясь домой без кота и без нее, я убедился, что не просто можно умереть, но что я сам, старый и без никого, умираю из-за любви.

И еще я понял, что правда и другое: ни на что на свете я не променял бы наслаждение своим страданием.