Я всегда считал, что выражение умереть от любви — не более чем поэтическая вольность. В тот вечер, возвращаясь домой без кота и без нее, я убедился, что не просто можно умереть, но что я сам, старый и без никого, умираю из-за любви.
И еще я понял, что правда и другое: ни на что на свете я не променял бы наслаждение своим страданием.
Так было всегда: что бы ни случилось, доброе или дурное, всякое событие у него так или иначе связывалось с нею.
Спустя время, мне удалось поднять свой взгляд и посмотреть на тебя. Рассмотреть каждый миллиметр твоей кожи, каждую родинку, пересчитать твои ресницы и заметить пару вьющихся волосинок на макушке, выбивающихся из прядок. Я заметила каждый твой недостаток, каждую неровность на твоем лице, даже складки на воротнике не остались мною незамеченными. Знаешь, и даже несмотря на все это, моя симпатия к тебе, вместо того, чтобы угасать, разрастается с каждым днем все сильнее и сильнее. Это пугает и радует одновременно. Радует, так как эта влюбленность делает меня счастливой из-за всякого рода пустяков, даже оттого, что наши взгляды встретились. Пугает же потому, что я не могу быть уверенной в тебе, в том, что мои недостатки вызовут у тебя ответное умиление, а не обратную реакцию, отвращение и, в последствии, нежелание продолжать всякое общение. Да, мы животные. Человек, который не нравится нам внешне, никогда не сможет завоевать наше сердце. И я боюсь того, что твое сердце никогда не будет принадлежать мне, что мы не будем держаться за руки и говорить друг другу приятные слова перед сном. Я боюсь последствий, но уже поздно, так как процесс пошел и никто не в силах его остановить.
... Страдание — самое чуткое из всего, что есть на свете. Что бы ни тронулось в целом мире мысли или движения — на всё Страдание откликается созвучной и тягостной, хотя и тончайшей, вибрацией. По сравнению с этой дрожью трепетный листок расплющенного золота, фиксирующий направление сил, невидимых глазу, колеблется слишком грубо. Это рана, которая кровоточит от прикосновения любой руки, кроме руки Любви, но и касанье Любви тоже заставляет её обливаться кровью, только не от боли.
Наконец-то настала истинная жизнь и сердце мое спасено, оно умрет лишь от великой любви в счастливой агонии в один прекрасный день, после того как я проживу сто лет.
... необоримая сила, которая движет миром, вовсе не счастливая любовь, а любовь несчастная.
Нет, я к тебе не остыла... остыть – невозможно,
как там обычно твердят – ты введен мне подкожно?
Знаю, звучит слишком пафосно, только на деле:
я без тебя – не хочу, не могу, не умею...
Нет... я к тебе не остыла... давай по-другому?
Мне не хватает тебя, чтобы выйдя из дома,
взгляд твой родной не искать в каждом встречном прохожем...
я же к тебе прикипела: сильней – невозможно...
Я же готова как кошка — к ногам, на колени,
тихо урчать, когда гладишь рукой еле-еле...
Я же готова... а ты? Ты готов? Без ответа...
вроде – большой, всё решаешь, но... только не это.
Даже твое «не люблю» не звучало б обидней,
чем тишина, за которой не слышно, не видно,
и не понятно – тебе я нужна в самом деле,
или от случая к случаю... так... для постели?
Нет, я к тебе не остыла... к тебе – невозможно!
Ты приходи... хочешь – чаще? Мне это не сложно...
я – твоя кошка... я жду, как обычно, в прихожей...
ты приходи, как соскучишься... или как сможешь...
Eyes can't shine,
Unless there's something burning bright behind.
Since you went away, there's nothing left in mine.
Cлайд с цитатой