Иван Сергеевич Тургенев. Отцы и дети

Другие цитаты по теме

Нет, я к тебе не остыла... остыть – невозможно,

как там обычно твердят – ты введен мне подкожно?

Знаю, звучит слишком пафосно, только на деле:

я без тебя – не хочу, не могу, не умею...

Нет... я к тебе не остыла... давай по-другому?

Мне не хватает тебя, чтобы выйдя из дома,

взгляд твой родной не искать в каждом встречном прохожем...

я же к тебе прикипела: сильней – невозможно...

Я же готова как кошка — к ногам, на колени,

тихо урчать, когда гладишь рукой еле-еле...

Я же готова... а ты? Ты готов? Без ответа...

вроде – большой, всё решаешь, но... только не это.

Даже твое «не люблю» не звучало б обидней,

чем тишина, за которой не слышно, не видно,

и не понятно – тебе я нужна в самом деле,

или от случая к случаю... так... для постели?

Нет, я к тебе не остыла... к тебе – невозможно!

Ты приходи... хочешь – чаще? Мне это не сложно...

я – твоя кошка... я жду, как обычно, в прихожей...

ты приходи, как соскучишься... или как сможешь...

Ага! На своём молоке обжёгся, на чужую воду дует. Знаем мы это!

Eyes can't shine,

Unless there's something burning bright behind.

Since you went away, there's nothing left in mine.

Одно слово… О, я безумец! Это слово… я со слезами повторял его накануне, я расточал его на ветер, я твердил его среди пустых полей… но я не сказал его ей, я не сказал ей, что я люблю её…

Дети чувствуют, кто их любит.

Утопая в неразделенной любви, коя имеет две стороны: сладкую и горькую, теплую и холодную, нежную и жестокую, глубокую и мелкую, трепещущую и апатичную, тихую и громкую;

Она выбирает путь самопожертвования (в который раз?) и приклоняет колено пред эмоциями, завладевшими её хрупким, треснувшим по краям, сердцем.

Отдает его в руки человека, которому оно не нужно, еще сильнее зажмуривая глаза, игнорируя сий факт, и слышит лишь то, что хочет услышать.

Свою хрупкую душу, обнажив пред новым человеком, она верит в то, что когда-либо ей воздастся за все те страдания, коих было и без того немало в ее жизни, но она вновь и вновь берет на себя все более непосильную ношу, давая клятву любить как минимум вечность.

Нежную эмпатию, переполняющую всю ее сущность без остатка, способность к бескорыстной любви, как и плоды прекрасного сада, что цветет лишь благодаря согревающему свету частицы его души, никто нынче не ценит.

Любовь, пронзающая сердце копьями, не знает пощады и не делает поблажек даже постоянным клиентам, жестоко хватает за грудки и сдавливает легкие, и она, лишь сталкиваясь с душащей реальностью лицом к лицу, каждый раз убегает в слезах, в попытках оправиться от пережитого стресса.

— Всё правильно. Что ты делаешь. когда любимый попадает в беду?

— Любимый?

— Ты правильно понял. Я люблю тебя. Как иначе объяснить то, что я следила за тобой, поклонялась тебе, исписывала тетради поэмами о тебе? Я люблю тебя. И всегда любила. С первого взгляда на эту тупую мячеобразную башку. С того момента я жила и дышала ради тебя, ради того, чтобы схватить и поцеловать тебя. Иди ко мне, здоровяк.

Кто не видал таких слёз в глазах любимого существа, тот ещё не испытывал, до какой степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив на земле человек.

Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость. В разговорах с Анной Сергеевной он еще больше прежнего высказывал свое равнодушное презрение ко всему романтическому; а оставшись наедине, он с негодованием сознавал романтика в самом себе.

Спустя время, мне удалось поднять свой взгляд и посмотреть на тебя. Рассмотреть каждый миллиметр твоей кожи, каждую родинку, пересчитать твои ресницы и заметить пару вьющихся волосинок на макушке, выбивающихся из прядок. Я заметила каждый твой недостаток, каждую неровность на твоем лице, даже складки на воротнике не остались мною незамеченными. Знаешь, и даже несмотря на все это, моя симпатия к тебе, вместо того, чтобы угасать, разрастается с каждым днем все сильнее и сильнее. Это пугает и радует одновременно. Радует, так как эта влюбленность делает меня счастливой из-за всякого рода пустяков, даже оттого, что наши взгляды встретились. Пугает же потому, что я не могу быть уверенной в тебе, в том, что мои недостатки вызовут у тебя ответное умиление, а не обратную реакцию, отвращение и, в последствии, нежелание продолжать всякое общение. Да, мы животные. Человек, который не нравится нам внешне, никогда не сможет завоевать наше сердце. И я боюсь того, что твое сердце никогда не будет принадлежать мне, что мы не будем держаться за руки и говорить друг другу приятные слова перед сном. Я боюсь последствий, но уже поздно, так как процесс пошел и никто не в силах его остановить.