— В нашем мире, — сказал Юстэс, — звезда — это гигантский шар раскаленного газа.
— Даже в вашем мире, сын мой, это — не сама звезда, а лишь то, из чего она сделана.
— В нашем мире, — сказал Юстэс, — звезда — это гигантский шар раскаленного газа.
— Даже в вашем мире, сын мой, это — не сама звезда, а лишь то, из чего она сделана.
— Ой, Аслан, прости меня!.. — начал Дигори, густо краснея. — Я забыл сказать, она съела яблоко... — Он замялся, и Полли договорила за него, она гораздо меньше боялась показаться глупой.
— Вот мы и подумали, Аслан, — сказала она, — что тут какая-то ошибка. Колдунья не испугалась запаха.
— Почему ты так решила, дочь Евы? — спросил Лев.
— Она же съела яблоко! — сказала Полли.
— Дорогая моя, — ответил Лев, — потому она и боится дерева. Так бывает со всеми, кто сорвет плод не вовремя и не вовремя вкусит. Плод хорош, но он приносит благо только тогда, когда ты вправе его съесть.
— Аслан, Ты стал больше!
— Потому что ты выросла, дитя моё.
— Не потому, что Ты?
— Нет. Но с каждым годом подрастая, ты будешь видеть Меня больше.
Дело в том, что Ведьмарка знает о Великом Заклятье, но понятия не имеет о Величайшем. Ее знания простираются до самого Начала Времен. Но когда бы она могла заглянуть чуть дальше, в недвижимую тьму Предначального, она постигла бы иные Заклятья. Она узнала бы Закон: коль скоро кто не повинный в измене добровольно принесет себя в жертву вместо изменника, Жертвенный Стол сокрушится и сама Смерть отступит.
— Дитя мое, на свете ничто не повторяется, — тихо промолвил Лев. — Уж так заведено. Тебе тяжело, но вспомни: ныне тяжело всей Нарнии.
— Тебе трудно понять, малютка, — сказал Аслан, — но ничего никогда не происходит так, как уже было.
— И Аравиту ранил ты?
— Да, я.
— Зачем же?
— Сын мой, — сказал голос, — я говорю о тебе, не о ней. Я рассказываю каждому только его историю.
— Добро пожаловать, сын.
— Увы, господин мой, я не сын Твой, я слуга Таш.
— Дитя, всё, что ты отдавал Таш, ты отдавал Мне.
— Господин, разве правду сказал Обезьян, что Таш и Ты — одно и то же?
— Это ложь. Не потому что она и Я это одно, но потому, что мы — противоположное. Я беру на себя то, что ты отдавал ей, ибо Я и она настолько различны, что служение Мне не может быть отвратительным, а служение ей — отвратительно всегда. Если кто-то клянется имеем Таш и сдержит клятву правды ради, это Мною он клятся, того не зная, и Я отвечу ему. Если же кто совершит жестокость именем Моим, и скажет «Аслан» , он служит Таш и Таш примет его дело. Ты понял, дитя?
— Господин, ты знаешь, что я понял. Я искал Таш все мои дни.
— Возлюбленный, если бы твоё желание было не ко Мне, ты не искал бы так долго и так искренне, ибо искренне идущий — всегда находит.
Ты произошел от лорда Адама и леди Евы — сказал Аслан, — и это достаточно почетно для того, чтобы беднейший нищий высоко держал голову, и достаточно стыдно, чтобы склонить до земли голову величайшего императора.
Они не дадут себе помочь. Они выбрали выдумку вместо веры.
Я не могу их вывести наружу, потому что они слишком много думают о том, чтоб не дать себя провести.