Клайв Стейплз Льюис. Хроники Нарнии

— Ой, Аслан, прости меня!.. — начал Дигори, густо краснея. — Я забыл сказать, она съела яблоко... — Он замялся, и Полли договорила за него, она гораздо меньше боялась показаться глупой.

— Вот мы и подумали, Аслан, — сказала она, — что тут какая-то ошибка. Колдунья не испугалась запаха.

— Почему ты так решила, дочь Евы? — спросил Лев.

— Она же съела яблоко! — сказала Полли.

— Дорогая моя, — ответил Лев, — потому она и боится дерева. Так бывает со всеми, кто сорвет плод не вовремя и не вовремя вкусит. Плод хорош, но он приносит благо только тогда, когда ты вправе его съесть.

0.00

Другие цитаты по теме

— Есть хочется, — сказал Дигори.

— Ну что ж, — сказала Стрела, жадно поедая траву. Потом подняла голову и прибавила: — Идите ешьте, не стесняйтесь. Тут всем хватит.

— Мы травы не едим, — сказал Дигори.

— М-м... м-да, — проговорила лошадь, еще не прожевав как следует. — Прямо и не жнаю, что делать. А трава какая хорошая.

Полли и Дигори растерянно взглянули друг на друга.

— Наверное, кто-нибудь накормит и нас, — сказал Дигори.

— Аслан бы накормил, — сказала лошадь, — если бы вы попросили.

— Разве он сам не знает? — спросила Полли.

— Жнает, как не жнать, — сказал Стрела (она еще не все прожевала). — Только мне кажетша, он любит, штобы его прошили.

— Другие тебя тоже увидят? — спросила Люси.

— Поначалу определенно нет, — сказал Аслан. — Позже; смотря по обстоятельствам.

— Но они же мне не поверят! — воскликнула Люси.

— Это не важно, — отвечал Аслан.

— Ой-ой, — запричитала Люси. — А я так радовалась, что тебя нашла. Я думала, ты позволишь мне остаться. Думала, ты зарычишь, и все враги ужаснутся — как раньше. А теперь всё так страшно.

— Тебе трудно понять, малютка, — сказал Аслан, — но ничто никогда не происходит так, как уже было.

Их тюрьма внутри их, и потому они в тюрьме.

Каждому я рассказываю только его историю.

Детство мы тратим впустую, желая стать взрослыми, а когда вырастем, тратим всю жизнь на то, чтоб не состариться.

Некоторые люди уходят слишком поздно, а некоторые — слишком рано, надо уходить вовремя…

— И Аравиту ранил ты?

— Да, я.

— Зачем же?

— Сын мой, — сказал голос, — я говорю о тебе, не о ней. Я рассказываю каждому только его историю.

— Добро пожаловать, сын.

— Увы, господин мой, я не сын Твой, я слуга Таш.

— Дитя, всё, что ты отдавал Таш, ты отдавал Мне.

— Господин, разве правду сказал Обезьян, что Таш и Ты — одно и то же?

— Это ложь. Не потому что она и Я это одно, но потому, что мы — противоположное. Я беру на себя то, что ты отдавал ей, ибо Я и она настолько различны, что служение Мне не может быть отвратительным, а служение ей — отвратительно всегда. Если кто-то клянется имеем Таш и сдержит клятву правды ради, это Мною он клятся, того не зная, и Я отвечу ему. Если же кто совершит жестокость именем Моим, и скажет «Аслан» , он служит Таш и Таш примет его дело. Ты понял, дитя?

— Господин, ты знаешь, что я понял. Я искал Таш все мои дни.

— Возлюбленный, если бы твоё желание было не ко Мне, ты не искал бы так долго и так искренне, ибо искренне идущий — всегда находит.

Заснув на драконьих сокровищах с жадными, драконьими мыслями в душе, он и сам стал драконом.