— Скажи мне, что ты не веришь в пришельцев.
— Я верю в бритву Оккама, иначе говоря, в экономию мышления.
— Эм... Попроще, пожалуйста.
— Из двух равно предсказательных гипотез надо выбрать ту, где меньше предположений. Например, после урагана в лесу упало дерево. Первая гипотеза: дерево повалил ураган, а альтернативная гипотеза — из-за урагана в дерево врезался корабль пришельцев.
— Это же всего лишь школьная научная выставка. Что может случиться? Джо так описывала, будто небо вот-вот рухнет.
— Такого не было с 2004. Тогда подожгли ионосферу.
— Учёные такие умные, разве они не слышали о каллиграфии?
— Прости, конечно, но что бы ты предпочёл — каллиграфию или прогресс?
— Текилу!
Альберт Эйнштейн сказал: «Наука без религии — калека, а религия без науки слепа». Но есть ли всё ещё в мире науки место вере? Станет ли радуга менее чудесной от того, что мы смогли раскрыть тайну её появления? Наука лишь метод, с помощью которого мы даём названия созданным Богом чудесам, но вера — это вопрос, встающий всякий раз, когда мы разгадываем древнюю загадку. Изящные объяснения, каждый день рождающиеся в Эврике, вот та причина, по которой нужно верить во что-то большее, большее, чем математика, что-то высшее.
С момента учреждения Нобелевской премии прошло 115 лет. Медаль с профилем симпатичного динамитчика стала главным критерием так называемой «научности». Разумеется, с этим не всегда соглашаются те, кому она не досталась и не достанется. Но сегодня не существует более авторитетного регистратора достоверности и важности знаний, чем премия Альфреда Нобеля.
Конечно, Нобелевский комитет не всегда был безупречен в своих оценках «персонального вклада» ученых. Случалось, что он обижал великих и прославлял незначительных. Впрочем, это касалось только персоналий. Непосредственно сами дисциплины, расширявшие знания о вселенной и её содержимом, регулярно осыпались нобелевским золотом. Физиология пищеварения, реликтовое излучение, генетика и квантовая механика всегда получали то, что им причиталось по праву.
Для того чтобы наука работала на человека, а не против него, необходима мораль. Основа морали — 10 заповедей. Во времена социализма их заменили моральным кодексом строителей коммунизма. А ведь практически это были переформулированные те же христианские заповеди! И, скажем, мои родители – атеисты – были людьми строгой морали. Науке необходимо стремиться к достижениям, но обязательно должна быть религия, которая заботится о морали. Чтобы научные открытия улучшали жизнь людей и экологию Земли, а не уничтожали человечество вместе с планетой. Я не согласен с теми, кто противопоставляет эти две области. Религия занимается душой человека, а наука – умом, телами. У всех свои задачи. Они дополняют друг друга, а не противостоят. Бездушный, неверующий ученый может изобрести не только средство для повышения урожайности, но и химическое оружие, способное отравить все живое. Мораль, которую несет религия, призвана это предотвратить. Я считаю, что наука и религия важны в равной мере, но они должны не мешать друг другу, а помогать. Только их единство может спасти человечество. Взаимодействие религии и науки гораздо важнее, чем их противопоставление. Ты веришь, что человек произошел от обезьяны, – ну и бог с ней. Не веришь, что Бог сотворил человека, – Бог с тобой. Но десять заповедей выполняй. И лучше верить в Бога, чем ни во что не верить...
— Протоколы эвакуации сработали преждевременно!
— Преждевременная эвакуация — это не дело!
— У нас ещё есть лестница!
— Да, семьдесят два пролёта...
— Всех не спасти, пошли...
— Э-э, шериф, одна проблема, я сломал ногу и не могу идти!
— Что!?
— Вам придётся меня нести.
— Типа, по хреналлиону ступенек? Нет! Не понесу! Хватит!
Незнание и невежество — вещи разные. Незнание начинается после науки, а невежество — до неё.
— Господи, Тэкла. Ты чего не спишь?
— Я вообще стараюсь не спать. Вдруг никогда не проснусь? У меня к тебе вопрос. Где мы оказываемся, теряя сознание?
— Что?
— У тебя есть мозг. Мозг — это биологическое вычислительное устройство на основе электрохимического процесса. Сознание — это внезапно возникающее свойство такого процесса. То есть мы и есть электрохимический процесс. В целом, мы постоянно ощущаем существование. Мы такие же, как в прошлом. И мы чувствуем движение по этому континууму бытия в будущее. Пока понятно? Продолжаю. Иногда мозг подвергается травме... и электрохимический процесс приостанавливается. Например, нокаут на ринге. В таких случаях в мозге прекращается электрохимический процесс, генерирующий сознание. Сознание теряется. Мы теряем сознание. Слушай внимательно. В этот момент времени наше сознание, наш континуум бытия прекращает существовать в физическом мире. Вскоре электрохимический процесс возобновляется, и сознание восстанавливается на основе данных мозга. Но интересно... Где мы находимся в промежутке? Разумно ли предположить, что с потерей сознания мы умираем? Появление нового сознания в том же мозге никак не зависит от мёртвого сознания. Новое сознание — новый человек. Появление в том же мозге даёт доступ к памяти и когнитивным структурам мёртвого сознания... и мы считаем себя тем же человеком. Но на самом деле это самозванец. Наследник организма и мозга предыдущего, мёртвого жильца. Так?
— Э, а как же душа?
— О, душа! Никакой души не существует. Мы — биологические машины. Ни больше, ни меньше. Душа — это пустое понятие, выдуманное жрецами и сказочниками! Ты — аномалия! Бесполезный выброс! Сфинктер ходячий — вот ты кто!
Как и многие биологические переменные, ожидаемая продолжительность жизни — величина среднестанская, то есть подчинена рядовой случайности. Она не масштабируема, так как чем старше мы становимся, тем меньше у нас шансов жить дальше. В развитой стране таблицы страховых компаний предсказывают новорожденной девочке смерть в 79 лет. Когда она справит 79-й день рождения, ожидаемая продолжительность ее жизни в типичном случае будет составлять 10 лет. В возрасте 90 лет она сможет рассчитывать на 4,7 года.
В 100 лет — на 2,5 года. Если она чудесным образом доживет до 119 лет, ей останется около 9 месяцев. По мере того как она пересекает очередные пороги, количество дополнительных лет уменьшается. Это иллюстрация главного свойства случайных переменных, описываемых «гауссовой кривой». Чем старше человек, тем меньше дополнительных лет у него в резерве.
С человеческими планами и проектами дело обстоит по-другому. Они часто масштабируемы, как я уже говорил в главе 3. А в случае с масштабируемыми, то есть крайнестанскими, переменными вы получите ровно противоположный эффект. Скажем, предполагается, что проект будет завершен за 79 дней (берем ту же цифру, что в примере с возрастом женщины). Если на 79-й день проект не завершен, нужно будет отвести на него еще 25 дней. На 90-й день — еще около 58. На 100-й — 89. На 119-й —149. Если проект еще не завершен в день номер 600, то на него понадобится 1590 дополнительных дней. Как видно, чем дольше вы ждете, тем дольше вам предстоит ждать.
Cлайд с цитатой