Ты так долго носишь маску, что забываешь, кто ты был под ней.
— Вы над всем готовы шутить?
— Нет, только над самым важным.
Ты так долго носишь маску, что забываешь, кто ты был под ней.
Что это ты напялил на своё лицо, парень? А, я понял. Вы ведь, подростки, постоянно ищете способы самовыражаться. Я ведь и сам, когда-то, был молод. Я всё понимаю. Главное, чтобы эта маска не означала принадлежность к преступной банде...
Скрывать чувства, владеть лицом, делать то же, что другие — всё это стало инстинктом.
— Кузен Робер, вы столько повидали, не то что мы, жалкие провинциалы, – Ивонн улыбнулась и тут же утратила половину очарования. Улыбка не была живой, она крепилась к лицу, как брошка к платью. Слова тоже были сшиты в глупые затасканные фразы. Вот оно, хорошее воспитание – убить себя и напялить на труп маску, похожую на сотни других.
Присмотрись поближе ко швам, соединяющим порядок и хаос. Видишь ли то же, что и я? Надрывы, дыры. Видишь проблески, скрывающей правды? Почему они так же отчаянно скрываются под маской? Или может они становятся собой только тогда, когда надевают маску? Иногда мне хочется знать, что скрываешь ты, молчаливый друг. Какую маску носишь ты? Или ты боишься так же, как и все остальные? Я? Боюсь ли я? Нет уж. Я другой.
Условности и стереотипы так осложняют нашу жизнь, что, иногда лишь надев маску, можно быть самим собой.
Мошенник смеется не так, как честный человек; лицемер плачет не теми слезами, какими плачет человек искренний. Всякая фальшь — это маска, и, как бы хорошо не была она сделана эта маска, всегда можно отличить её от истинного лица, если внимательно присмотреться.
— Это основной принцип мироздания: одна реакция вызывает другую реакцию, противоположную и равную по силе.
— Ты так это видишь? Как уравнение?