шпионаж

— Мы с Джеймсом делились всем. Абсолютно всем. Победителю достаётся всё. Тебе понравится то место, куда мы едем. Ты сможешь даже научиться любить меня.

— Свинья!

Наш разведчик в их тылу — это доблестный патриот. Их разведчик в нашем тылу — это гнусный шпион.

Я видел ее через неделю на следствии: абсолютно осмысленный, холодный взгляд, поджатые губы, гордая осанка, во всем облике — презрение и ненависть. Она категорически отказалась отвечать на вопросы, молчала до самого конца, однако, уличенная показаниями радиста и вещественными доказательствами, была осуждена и расстреляна.

Женщина, помешавшаяся после гибели на фронте двух сыновей, — это была отличная оригинальная маска с использованием и эксплуатацией великого, присущего всем нормальным людям чувства — любви к матери. «Ивашева» действовала на узловых станциях в наших оперативных тылах ровно четыре недели. Страшно даже подумать, сколькими жизнями заплатила армия за этот месяц ее шпионской деятельности...

Изучая прошлой ночью историю Службы государственной безопасности, Микаэль уяснил, что в основе любой шпионской деятельности лежит дезинформация.

— Я хочу, чтобы ты вывел меня на Януса.

— Что же он такое натворил?

— Украл вертолёт.

— У меня их шесть.

— Три. И ни один не летает.

— А кто считает-то?

Я годами говорю, что наше специальное оборудование устарело. А теперькомпании представляют новый подход — миниатюризацию. Вот, например, радиоактивная пыль. Если поместить ее в карман человека, можно точно определить его местонахождение.

Шпионы подобны букве ъ. Они нужны в некоторых только случаях, но и тут можно без них обойтись, а они привыкли всюду соваться.

— Спасибо, Паша! С меня коньяк!

— Ты, Женька, это... лучше хотя бы одного пилота живым возьми. Если, конечно, тебе они встретятся. Ну, случайно, понимаешь?

— Э-э-э... Паша, понимаешь какое дело... их звери дикие слопали. Обоих.

— Звери, говоришь. Ладно, тогда — коньяк.

Мы оба из приюта, Джеймс. Твои родители имели роскошь погибнуть при восхождении на гору, мои же пережили предательство англичан и сталинские лагеря. Но ни мой отец, ни моя мать не могли позволить жить с клеймом этого позора. «МИ-6» решили, что я этого не помню. Жизнь полна иронии. Сын пошёл работать на правительство, чьё предательство вынудило его отца убить себя и свою жену. И так родился Янус, двуликий римский Бог. Это не Бог одарил меня таким лицом. Это был ты, когда переставил таймеры с шести на три минуты.

И все же я знал, что основания для тревоги есть, и не мог отделаться от ощущения, что за мною следят. Стоит такому ощущению появиться, и оно не оставляет человека в покое; невозможно сосчитать, скольких ни в чем не повинных людей я подозревал в том, что они наблюдают за мной.