Париж

В Париже в первый же день привыкаешь к мысли, что все цивилизованное человечество объясняется исключительно по-французски, к вечеру смиряешься с тем, что лично ты больше не являешься его неотъемлемой частью, а уже на следующее утро начинаешь этим наслаждаться, в очередной раз обнаружив, что возможность не разбирать звучащую вокруг человеческую речь — ни с чем не сравнимое удовольствие.

Большие ли глаза у парижанок? Кто знает? Мы не измеряем калибра пушки, которая убивает нас. Велик ли их рот? Кто знает, где у них кончается рот и где начинается улыбка?

— Прости, я так нервничаю, я никогда ничего подобного не делала.

— Не о чем волноваться, смотри, ты в Париже, в Тюильри, у тебя в руках шары, моросит летний дождь — ты просто должна быть счастлива.

— А почему я должна быть счастлива?

— Потому что я так сказал!

Ни одна уважающая себя парижанка на бульваре Сен-Жермен не станет переходить проезжую часть по белой «зебре» на зеленый свет. Уважающая себя парижанка дождется плотного потока машин и ринется напрямик, зная, что рискует.

— Париж! Скажем так — куда бы ты потом не поехал, Париж — это праздник, который всегда с тобой.

— Красиво сказано!

— Это Хэмингуэй, он всегда искусно обращался со словами, впрочем, как и с женщинами.

— Так что Генри Морган посоветует посмотреть в Париже?

— По моему, лучшее, что можно сделать в Париже — заблудиться в нем. Проснуться, пойти, куда глаза глядят, и заблудиться.... Бродить по улицам, пока не устанешь так, что упадешь в ближайшем кафе и закажешь что-нибудь изумительное со стаканчиком вина... Потом вернуться домой, а назавтра — все по новой. Правда, это сработает как надо только если быть в компании кого-то очень тебе дорогого.

— Почему здесь? Почему сейчас?

— А почему не здесь и не сейчас? Где же нам поддаваться мечтам, как не в Париже?

Слитный гул обычно стоящий над Парижем днём, — это говор города, ночью — его дыхание.

Когда Богу на небе скучно, он открывает окно и смотрит на парижские бульвары.

— Париж! Скажем так — куда бы ты потом не поехал, Париж — это праздник, который всегда с тобой.

— Красиво сказано!

— Это Хэмингуэй, он всегда искусно обращался со словами, впрочем, как и с женщинами.

— Так что Генри Морган посоветует посмотреть в Париже?

— По моему, лучшее, что можно сделать в Париже — заблудиться в нем. Проснуться, пойти, куда глаза глядят, и заблудиться.... Бродить по улицам, пока не устанешь так, что упадешь в ближайшем кафе и закажешь что-нибудь изумительное со стаканчиком вина... Потом вернуться домой, а назавтра — все по новой. Правда, это сработает как надо только если быть в компании кого-то очень тебе дорогого.