Я накапливал звуки и сны,
Hазывал это «белый джаз».
Все ушло с ее легкой руки
В черных клавиш собачий вальс.
Я писал о тебе белый стих
И вмещал весь словарный запас
В танец дикий твоих чернил...
То что делало слабыми нас!
Я накапливал звуки и сны,
Hазывал это «белый джаз».
Все ушло с ее легкой руки
В черных клавиш собачий вальс.
Я писал о тебе белый стих
И вмещал весь словарный запас
В танец дикий твоих чернил...
То что делало слабыми нас!
Ну что ты, папа, ворчишь, как дед?
Ведь мне давно уже не десять лет!
Что из того, что позавчера
Я задержался до пяти утра?
Тебе не нравится наш музон,
Всё говоришь, что примитивен он.
Ты в чём-то прав, но пойми нас,
Хотя бы вспомни, как ругали джаз!
Мои друзья шутили, что у меня «старая душа», и как они заметили, она еще с юности требовала джаза, классической музыки и хорошего вина.