— Что?
— Просто интересно, правда ли, что все угрюмые маги-повстанцы носят на плечах перья?
— О чем ты?
— Я сочиняю эпическую балладу о несчастном отступнике, развязавшем грандиозную борьбу с врагами, которых он не в силах сокрушить.
— То есть как это «не в силах сокрушить»?
— Понимаешь, в хороших историях герой всегда умирает.
— Кассандра до сих пор с тобой не разговаривает?
— Не знаю. Если и получится вернуть ее доверие, то явно не сразу.
— Да уж, вранья она терпеть не может. Но тебе она хотя бы кинжал в книгу не вонзила.
— Ты хотел сказать «в спину»?
— Нет, друг мой, в книгу. Именно в книгу.
— Знаешь, ривейнка, ты обещала мне рассказать, как разбился твой корабль.
— Я была пьяна. Мне показалось, что рифы вокруг Рваного берега сделаны из леденцов.
— Ой, да ладно.
— И демон подтолкнул меня это проверить. Побился со мной об заклад на шестьдесят золотых и бутылку портвейна. Знаешь, не только ты умеешь заливать.
— Вот такие драки я люблю.
— Серьезно?
— На Сегероне я каждый день ожидал кинжала в спину. Смотришь и думаешь: вон та жительница — не за имперцев ли? Или просто испугалась, оказавшись меж двух огней? А здесь у всех негодяев, считай, опознавательные знаки. Гораздо легче!
— Да, есть в этом удобство, согласен.
— Ты слышала прошлой ночью того парня в «Висельнике»?
— «Твои глазки, точно шмели, влетают в окошко моей души».
— А мне больше всего понравилось: «Твои губы, словно крылышки воробьев. Красных. Бесперых».
— «Молви хоть слово! Пускай запорхают твои крылышки-губки!»
— Я бы угостил его выпивкой, но, по-моему, он в этом уже не нуждался.
Я продолжу поиски, но если нам ничего не попадётся, у нас будет потрясающая экспедиция: всех собрали, всем запаслись, а идти некуда.
— Слушай, Варрик, а Хоук подписывает книги?
— А что? Вроде у тебя в Истории о Защитнице здоровая такая дырища?
— Да, но в придачу к этому там мог бы быть и автограф Хоук.
— Встречал я одного гнома, так он варил лучший в мире домашний эль.
— А я встречал одного Серого Стража, так он пустил в себя духа, взорвал церковь и убил сто человек народу. И почему все вечно думают, что собеседник жаждет послушать про «себе подобных»?
Что это за люди такие, что при малейших неприятностях ударяются в разбой? Или они просто так топоры точат и напастей ждут? Развлечение у них такое, может?
— Знаешь, недавно я видел на рынке арбалет, очень похожий на Бьянку.
— Что? Почему ты сразу не сказал мне?
— Ну... у тебя ведь уже есть арбалет.
— Я не собираюсь заменять Бьянку, но... ей бы было, с кем дружить. С кем висеть рядышком.
— И правда.
— Не слушай его, Бьянка. Ты, как и все на свете, заслуживаешь счастья.
Cлайд с цитатой