Изабелла

Покорнейше благодарю тебя за содействие в том, чтобы я благополучно вышла за тебя замуж.

Нам никогда не искупить вину за то, что мы сделали. Но... Теперь мы сможем просто любить их.

Ужасно неудобно играть на скрипке и одновременно плакать. При таком наклоне головы слезы сперва скапливаются в ямке между между носом и уголком глаза, затем стекают по лицу и, что еще хуже, капают на скрипку, а значит их следует быстро стирать, чтобы дерево, не дай бог, не деформировалось.

Люблю Нижний город. Это честное место. Иногда, правда, обдерут как липку — но ведь от всей души!

Самое важное, самый высший дар – уметь оценить других лучше, чем они способны оценить тебя.

— Это приближает тебя к заветному кораблю?

— А?

— Я... я просто не понимаю, почему ты работаешь с Хоук. Кажется, на всё, что мы ни делаем, тебе просто наплевать. Что держит тебя здесь?

— В основном «Цветущая роза». У меня там оплачено до конца года... грех не попользоваться.

— Но это же... бордель?

— И что с того? Женщины тоже могут посещать бордели. Ты просто напряги воображение... Глядите-ка, получилось! Ты просто лапочка, когда краснеешь.

При том, что власть, хоть может ошибаться,

Как все другие, всё ж в себе таит

Противоядье против дел своих.

И вошла Изабелла в церковь, и увидела она, что это скучно. Песнь Изабеллы, станс первый, стих первый.

Что может быть чудеснее на этом свете: прихожу к себе, а ты здесь меня ждёшь! Вот это и есть чудо.

— Обожаю, когда на мужчине такие узоры.

— На «мужчинах», ты хочешь сказать.

— Там, откуда я родом, их называют татуировками. Все моряки себе их делают.

— Но, надо полагать, не из лириума.

— Да уж. И рисунки другие. Как правило, сиськи.

— Наверное, пара сисек из лириума у меня на груди исправила бы положение.

— Это ж я. Люблю помогать.