Тед

[Френсиса было легко победить, столкнувши его в чан с супер-смесью, которую он хотел использовать на щенков.]

— Родители заперты в коробке, и её не сдвинуть. Малыш, я знаю, как переместить коробку, при помощи щенков.

— Полетели. Забрасывай меня, я открою.

[Открыв щенков до запуска, щенки вывалились все с ракеты, тем самым подымая и перемещая коробку с родителями. Так же ракета улетела без щенков, так что план Френсиса не работал]

— Получилось. Победили.

— Тим, что там происходит? Вы в порядке? [Открыв родителей.] Ты нас спас. Ты наш герой. И чудесный старший брат. Мы так вас любим.

— Обоих?!

— Любим всем сердцем.

А наши подростковые мысли? То, что занимало наши головы, оно же все было на заборах. Никто не писал на заборах цитаты из классиков. Ты видела на заборе хоть одну цитату из Твена или Хемингуэя? Я – нет. Самое безобидное из того, что мы писали на заборах – это «Моника, я буду любить тебя вечно» и «Моника – дура».

— Ну что, попробуем тортик? — предложил Теодор, когда все осушили бокалы. Тортик был на его совести, и, вспоминая процесс готовки, пилот слегка нервничал. — Будем надеяться, что он съедобный. Потому что мы вообще-то собирались испечь «Триумф Дарта Вейдера», но благодаря кое-кому…

— Я честно предупредил, что не умею готовить! — отбивался Дэн, чья авангардная методика отделения желтков от белков произвела на Теда неизгладимое впечатление.

— Но ты не говорил, что тебя, похоже, вообще никогда на кухню не пускали!

— Пускали, — с достоинством возразил рыжий. — Посуду мыть.

— Думаешь, совместный процесс раздражения родителей — основа отношений?

— Для Ромео и Джульетты сработало!

– Пап, никто никому ничего не должен.

– Правильно. Каждый себя от долга перед другими освободил. Каждый сам определяет для себя свой долг, его природу и меру.

– Ну и отлично. Теперь свобода, папа. Нет больше рабства долга.

– Да не рабство это было, а нити общности. Только носить их было так же тяжело, как зимнюю одежду летом. Освободив себя от долга перед другими, человек оказался без поддержки других членов социума. Он оказался никому не нужен. Вот она, истинная природа принципа «никто никому ничего не должен» – власть одиночества. Никто… никому… не-ин-те-ре-сен! Не ну-жен!

– Ну хоть один вопрос можно?

– Валяй.

– То есть когда капитан на нас ругается, это означает, что мы ему тоже нравимся?

– Ну чего вы там копаетесь?! – как раз гаркнул Станислав в комм и с возмущением услышал в ответ зычный пилотский хохот.

– Да он нас прямо-таки обожает!

В бурной биографии пилота случалось всякое: его попрекали и курением, и выпивкой, и даже «травкой». Но чтобы сгущёнкой?!

– Ты можешь объяснить мне, в чем предназначение человека?

– Предназначение?.. – Вопрос застал Теда врасплох: сам он никогда им не задавался, а тут требовалось не только не выставить себя дураком, но и выдать ответ, достойный зрелого, сорокашестилетнего мужчины. – Как тебе объяснить… У человека много предназначений.

– Например?

– Например… Например… Ну, скажем, совершенствовать мир. Бороться за справедливость. Обрабатывать землю…

– А земля точно хочет, чтобы человек ее обрабатывал?

– Что?

– С человеком понятно – он считает, что земля хочет, чтобы ее обрабатывали. А как считает сама земля?

– Не знаю.

– То есть человек решил за землю, что она хочет, а что – нет?

... мужчина не может быть с женщиной, которая отказывает ему в сочувствии.