Сомнения свойственны слабости человеческой.
Священник
— Очень хорошо Вы сейчас сказали, батюшка, складно. Прошу простить меня, но, поди, Вы сами не верите в простоту своих слов. Батюшка, батюшка… Да разве человек сам решает, кто он? Разве нет у него отца, деда? Разве ему в детстве не сказали, кто он?
— Ну, и кто ты?
— Русский человек еврейского происхождения иудейской веры... Вот она, моя троица! Я ни от чего не отрекусь! Ни от земли своей родной, ни от веры предков! Зачем? Вы сказали: у нас Бог один! Это верно, батюшка! Бог один, но дороги к нему разные... разные.
— Всякую душу можно спасти.
— Это правда, священник?
— Да. Хотя, у вас маловато шансов.
— Извините, тут написано «Не курить».
— А, табличка? Все время забываю снять ее. Извините, отче. Эта манера вешать таблички в такси [выкидывает].
Очень часто деньги дают не потому, что хотят сделать что-то хорошее. Потому, что таким образом хотят купить себе прощение.
— Слова должны идти от сердца.
— Я только одно твержу: боже, пусть он поправится, пусть он поправится!
— Это и есть твоя молитва?
— Может быть, мне нужно говорить слова из Библии?
— Лучше, чем своими словами, не скажешь.
— В церковь не ходят в маске, как и в шляпе.
— И не обсуждают кражи в исповедальнях. Однако за этим мы собрались.
Именно наша смертность делает жизнь столь вдохновенной. Все мы смертны, наши дни сочтены, и поэтому мы любим и страдаем. В конце концов поэтому мы стараемся взять от жизни всё.
— В святых клятвах – к примеру, тех, что мы даем под венцом, — мы обещаем превозмогать животные инстинкты и наследовать Господу.
А Господь никогда не сдается. А это ведь, подумал я, неправда. В Библии можно найти немало случаев, когда Бог, загнанный в угол, предпочитал начать все с начала, вместо того, чтобы смиренно терпеть. Вспомните Великий Потоп. Вспомните Содом и Гоморру.