Крутицкий

Никакой поэзии нет, никаких благородных чувств. Я думаю, что это оттого, что на театре трагедий не дают. Мы, бывало, все трагедии наизусть знали, а нынче скромно! Они и по книге-то прочесть не умеют.

Когда россиянин решится слово дать,

То без стыда ему не может изменять.

О боги! Не прошу от вас речей искусства;

Но дайте ныне мне язык души и чувства!

По почерку сейчас можно узнать характер! Ровно — значит аккуратен... кругло, без росчерков, ну, значит не вольнодумец.

Добродетель добродетелью, а и осторожность не мешает. Вам особенно надо беречься. Уж это дело известное, коли барыня чересчур за добродетель возьмется, так уж тут мошенникам пожива.

Наш век, век, по преимуществу легкомысленный. Все молодо, неопытно, дай то попробую, другое попробую, то переделаю, другое переменю. Переменять легко. Вот возьму и поставлю всю мебель вверх ногами, вот и перемена. Но где же, я вас спрашиваю, вековая мудрость, вековая опытность, которая поставила мебель именно на ноги?

В настоящее время писать стилем Ломоносова или Сумарокова, ведь, пожалуй, засмеют.

Мы сами виноваты: не умеем говорить, не умеем заявлять своих мнений. Мы молчим, да жалуемся.

Что уж очень бранят молодёжь! Вот, значит, есть же и из них: и с умом, и с сердцем малый. Он льстив и как будто немного подленёк; ну, да вот оперится, так это, может быть, пройдёт. Если эта подлость в душе, так нехорошо, а если только в манерах, так большой беды нет; с деньгами и с чинами это постепенно исчезает.