Энди

— А что потом?

— А потом ничего, мир может катиться ко всем чертям.

— Я не помню, как моя мама выглядела, или мои сёстры, всех забыла.

— Время всё вылечивает, наверное.

— Дело не в том, что оно вылечивает, а в том, что оставляет, в том, что забыть нельзя.

Не мы решаем, когда и как нам умирать, но мы сами решаем, как нам жить.

... может быть, секс — просто предлог, чтобы глубже заглянуть в чужие глаза?

— Что? С Кейти первый раз флиртовал мальчик, и я это пропустила?

— Не волнуйся, я поставил её в неудобное положение.

— Вечно тебе достаётся самое весёлое.

— Как ты узнал, что женщины мира мечтают об этой сумке?

— Я не знал — спросил у Энди, какая ему нравится.

— Джим, сумка Stefan не просто сумка, это сосуд для женской души!

— Энди, есть ли в мире то, что люблю больше сэндвичей?

— Твои дети.

— Только когда мне готовят сендвич!

— Энди, ты уже третий раз за неделю ночуешь у нас, верно?

— Нам с Сарой вообще-то ночевать не нужно, а вечерние часы мы используем для интимных процессов.

— Ладно, но нам всё-таки придется ввести кое-какие правила для этих ночёвок. Ладно?

— Эти правила затронут и Вас с доктором Блейк?

— Э, нет! Мы ведь люди и это мой дом.

— О! Ладно. Ну что ж, тогда мне лучше собираться на работу...

— Не очень-то гостеприимно.

— Да ладно, к тостеру ведь друзья с ночевками не приходят? [непонятный звук]

— Сара, что это было?

— Завтрак шерифа Картера случайно упал в мусоропровод!

Я тоже никогда прежде не бывал на мальчишниках. Мы с Эйприл поженились вообще внезапно. Я даже душ перед свадьбой не успел принять. И после свадьбы. Где-то недели полторы.

Я не знаю, что я делаю, но я знаю, что делаю это очень, очень хорошо.