А тебе хочется независимости. Вот ты и мечешься, пытаясь найти человека, который заполнит твою внутреннюю пустоту. Только этим человеком можешь стать лишь ты сам.
Элли
— Какая странная манера себя вести... А что с ним такое, с этим человеком?
— У него просто разбилось сердце... Это очень странное чувство, такая боль, что, слава Богу, её почти не ощущаешь. Но когда сердце разбито — все ваши корабли сожжены, и вам теперь всё трын-трава. Счастью конец! Но зато наступает покой...
— Как ты ничего не боишься?
— Кто тебе сказал?
— А чего ты боишься?
— Например… Например, скорпионов. Э-э… Одиночества. Боюсь остаться одна.
— Ну а ты?
— Всех этих тварей. А что, если внутри них люди? Пленники в теле, которое перестало их слушаться? Вдруг так будет со мной?
Со мной такое уже бывало и, вероятно, будет еще не раз: только-только начнет казаться, что я наконец оторвалась от прошлого, выкинула его из головы, как вдруг явится что-нибудь — и прошлое снова со мной.
— Вы знаете, у меня сейчас такое чувство, как будто бы я могу все. Потому что я не хочу теперь... Я не хочу ничего!
— Вот. Это и есть настоящая сила. Это даже сильнее, чем ром.
— Как же рано я сдалась! Хотела помариновать тебя дней сорок!
— Я тоже хотел бы, но сорок дней он бы не простоял!
Я тогда думала, что для других девочек иметь сестру — все равно что стоять перед мутноватым зеркалом и видеть в нем свое собственное прошлое, саму себя, только с вариациями.
— Значит, тут люди жили и просто учились? Даже если они совсем взрослые?
— Да, учились, развлекались, искали себя. Решали, что хотят делать в жизни.
— Что хотят делать в жизни…