Ольга Туркина

Закат фальшив сегодня — видно опять накачен

маргнецовкой из шприца,

как рыночные арбузы. Значит,

и ночь уже напичкана транкливизаторами.

А утро допингом.

Погода по горло одета в предлето...

Дождевая пыльца на тёплых лицах,

Нега.

Я не люблю, когда меня без имени.

Я не люблю, когда меня помнят, не помня толком.

Я не люблю, когда меня не помня имени, имеют.

Меня убивает количество этих какдела,

Которыми забрасывают пока

не скроется не зароется в них лицо.

Я бегу от вопросов о себе самой.

Я понятия не имею, как у меня дела.

Все, как с ума сошли, сходят на ум, — все как один.

Да ещё и бросают курить, пить, есть.

Бросают жить, что входит в моду снова.

Подкупает главным образом слово

В этой вредной привычке — жить.

Сны под кудри.

Сны под утро.

Я итожу

Я утюжу

Их. И, может,

Ты. Ты тоже.

По сусекам изнутри, в порезах

Елозит смех, комочками разбросан.

Горько — сладкий, пресный, сладко-горький,

Он пристраивается к моему горлу горкой,

Смех накаляется, смех жжется, о, как рад

Он что вот-вот взорвёт мой рот.

Только глубоко чёрные чернила

И

Только искренне белая бумага,

Чтобы сплести чёрно-белую верёвку

Стиший.

Беру лист, чернила, ясны очи

почти новорождённых слов — до дрожи

схватки их терплю — сгрудились в очередь

во мне к кончику пальца, задели

нерв, вылезли к стержню... как глубоки-черны

волокнистые слова теперь... и белый

чист и честен. Контрастируйте!

По их лицам понятно

По их лицам течёт

Пой их лицам

Слезопад сменился смехопадом

А потом лицо заснёт

И осыплются сгоревшие глаза.

Мои мысли переживут меня

Потому что

Мои мысли пережуют меня.