Я была яблоками сотен сортов
Запрета, падающих со ртов
Прошлых — в один только твой подол.
Я была яблоками сотен сортов
Запрета, падающих со ртов
Прошлых — в один только твой подол.
Про меня все говорят «с жиру бесится».
Или так уж в лицо — «с жиру бесишься».
Имея в виду мой выбор тебя, тебя, тебя.
Ночь копошится по углам,
беспомощно пытаясь надышаться
перед рассветом. Пополам
тьма делится, исчерпывая шансы
пожить при свете, хотя бы в теле
падающей исчезающей тени.
Девочка, за которой цветные лица,
барная стойка и полно огня,
стоит на длинных белых ногах, как на спицах,
и смотрит на... Уже не на меня,
а вглубь меня.
Твоя сигарета
Лежала с моими
В пачке. К вечеру
Осталась только она.
И ты ее попросила.
И ты ее подожгла.
Ты обнаружила в ней
Ментоловый вкус.
Вот и ты
Как твоя сигарета.
Полежав со мной
Ты становишься мной.
Расскажи, что делается с душами цветов,
когда те умирают? Цветы — всё, и всё — цветы.
Всё есть цветы, — шепчу, пугливо озираясь, — вон в окне
их целые поляны да под белым цветом Солнца;
глаза наши — цветки, и сердцевина в нас смеётся
точь-в-точь цветочным смехом, и орёт точь-в-точь
немым криком цветка, цветочным горем... в клочья
собой накармливая жизнь. Вся жизнь — цветы.
Их стая то чётна, то нечётна, но точёна — всегда.