Будь не флейтою безвредной,
Не мещанский славь уют,
Будь народу барабаном,
Будь и пушкой и тараном.
Будь не флейтою безвредной,
Не мещанский славь уют,
Будь народу барабаном,
Будь и пушкой и тараном.
Есть вещи между небом и землёй, которые не в состоянии понять не только наши философы, но и самые обыкновенные дураки.
Немецкий язык в сущности богат, но в немецкой разговорной речи мы пользуемся только десятой долей этого богатства; таким образом, фактически мы бедны словом.
Она выглядит как Венера Милосская: очень стара, без зубов и с белыми пятнышками на желтой коже.
А в сердце моем, как в море,
И ветер поет и волна,
И много прекрасных жемчужин
Таит его глубина.
Моё умственное возбуждение есть скорее результат болезни, чем гениальности. Чтобы хоть немного утешить страдания, я сочинял стихи. В эти ужасные ночи, обезумев от боли, бедная голова моя мечется из стороны в сторону и заставляет звенеть с жестокой веселостью бубенчики изношенного дурацкого колпака.
Ангелы зовут это небесной отрадой, черти — адской мукой, а люди — любовью.
(Ангелы называют это небесной отрадой, черти считают мучением ада, а люди называют это любовью.)
Моя жена была совершенно права, когда однажды сердито сказала кому-то, кто хвалил меня за ум: «Он только прикидывается умным».
Один поэт (Вольтер) сказал: «Первый король был счастливый воин!» Насчет основателей нынешних наших финансовых династий мы можем, пожалуй, прозаически сказать, что первый банкир был счастливый мошенник.
Французский балет родственен по духу расиновским трагедиям и садам Ленотра. Здесь господствуют та же размеренность, те же формы этикета, та же придворная холодность, то же нарядное равнодушие, то же целомудрие.