Генрих Гейне

Поэт, этот творец в малом, подобен богу и в том, что своих героев он творит по образу своему и подобию.

Твои глаза — сапфира два,

Два дорогих сапфира.

И счастлив тот, кто обретёт

Два этих синих мира.

Твоё сердечко — бриллиант.

Огонь его так ярок.

И счастлив тот, кому пошлёт

Его судьба в подарок.

Твои уста — рубина два.

Нежны их очертанья.

И счастлив тот, кто с них сорвёт

Стыдливое признанье.

Но если этот властелин

Рубинов и алмаза

В лесу мне встретится один, -

Он их лишится сразу!

Не будь у меня жены и попугая, я бы давно покончил с собой.

В сущности, всё равно, за что умираешь; но если умираешь за что-нибудь любимое, то такая тёплая, преданная смерть лучше, чем холодная, неверная жизнь.

Они мои дни омрачали

Обидой и бедой,

Одни — своей любовью,

Другие — своей враждой.

Мне в хлеб и вино подсыпали

Отраву за каждой едой —

Одни своей любовью,

Другие своей враждой.

Но та, кто всех больше терзала

Меня до последнего дня,

Враждою ко мне не пылала,

Любить — не любила меня.

Творчество — это болезнь души, подобно тому, как жемчужина есть болезнь моллюска.

Начиная с Исхода, свобода всегда говорила с еврейским акцентом.

Звезды ножками златыми

Чуть ступают в вышине,

Чтоб невольным шумом землю

Не смутить в глубоком сне.

Земля кругла. Какого рожна

Мутить спокойные воды!

Объехав мир, к началу пути

Приходят мореходы.

Умный всё замечает. Глупец обо всём делает замечание.