Хулио Кортасар

По опыту знаю, что наиболее интересные женщины те, которые в детстве увлекались книгами для мальчишек.

Глаза — это у многих из нас единственные оставшиеся руки.

— Почему ты говоришь: метафизические опасности? Бывают и метафизические реки, Орасио. И ты можешь броситься в какую-нибудь такую реку.

— Возможно, — сказал Оливейра, — это будет Дао.

По опыту знаю, что наиболее интересные женщины те, которые в детстве увлекались книгами для мальчишек.

Глаза — это у многих из нас единственные оставшиеся руки.

— Почему ты говоришь: метафизические опасности? Бывают и метафизические реки, Орасио. И ты можешь броситься в какую-нибудь такую реку.

— Возможно, — сказал Оливейра, — это будет Дао.

Вот так и Париж… разрушает нас потихоньку, сладостно, перетирает меж своих цветов и бумажных скатертей, заляпанных винными пятнами, сжигает нас своим огнём, не имеющим цвета, что вырывается в ночи из съеденных временем подъездов.

Если в чём-нибудь сомневаешься, самое лучшее – уподобиться поплавку: нырнул и узнал, кто дёргает леску.

Говорить — это значит говорить самой себе.

Мате — как абзац. Выпил — и можешь начинать с красной строки.