Харуки Мураками

Я не такой сильный человек. И мне далеко не все равно, поймут меня или нет. Есть те, кого я хочу понять и самому быть ими понятым.

А теперь ты мертв. И даже не заметил, как опустился занавес, разделяющий жизнь и смерть.

Даже у самых выдающихся людей на свете есть пределы личных возможностей.

Сознание мое было неуместно вялым и разбухшим, точно корни тенелюбивого растения. Так не пойдет, оцепенело подумал я. Тут я внезапно вспомнил слова Нагасавы: «Не сочувствуй самому себе. Самим себе сочувствуют только примитивные люди.»

Логика — очень хрупкая вещь, когда дело касается мотивов, которые движут людьми.

Все население можно разделить на две группы: посредственности-реалисты и – посредственности-идеалисты.

Я подумал: может все на свете с самого начала где-то тихонько потерялось и находится очень далеко. По крайней мере, есть одно такое тихое, спокойное место, куда все должно пропадать, соединяясь там воедино, наслаиваясь друг на друга, образуя некую фигуру. А мы всю жизнь только и делаем, что отыскиваем то одну, то другую потерю — словно вытягиваем их на свет божий за тонкие нити, к которым они привязаны. Я закрыл глаза и попытался вспомнить: сколько же там, в этой общей куче потерь, может быть моего — всего прекрасного, что навсегда ушло из моей жизни. Как бы это удержать, зажать в своих ладонях и не отпускать... Если бы я только мог — хотя бы еще на мгновенье.

Профессия изначально должна быть актом любви. И никак не браком по расчету.

Одиночество — кислота, которая разъедает человека изнутри.

Мы все лишаемся чего-то большего, теряем что-то. Редкий случай, важную возможность, чувства, которые потом не воротишь. В этом часть жизни. Но где-то в голове, скорее всего, в голове — есть маленький закуток, где всё это хранится как память. Как книги на полках в нашей библиотеке. Чтобы отыскать, что у нас в душе, для этого закутка нужно составлять картотеку. В нём нужно убираться, его нужно проветривать, менять воду в цветах. Другими словами, ты всю жизнь проводишь в собственной библиотеке.