Историю пишут победители. Но что важнее для человека, умеющего любить, чувствующего мир с каждым днем острее: запечатленная в книгах история рождения царства или увековеченная в смешном детском рисунке история рождения собственного сына?
Аль Квотион
Он заваривал чай из звезд и ругал повседневщину, рисовал в траве портрет из своих следов, говорят, он любил горожанку, простую женщину, и вписал ее в вечность посредством обычных слов.
Что ты можешь сказать мне нового? Что стихи — это только плешь на затылке всего прошедшего? Что ни шерсти с них, ни рубля? А я знаю. Я сам растраченный. Покатился по полю — срежь эти маки и эти маковки. А не то зацветут поля.
Побег от себя похож на побег от неба. Можно возвести стены, загородится потолком, но оно как было над твоей головой, так там и останется. Точно так же в играх с собственной душой, можно вырастить любые иллюзии, разбить все зеркала, но твое лицо все равно останется прежним.
Моя жизнь пахнет яблоками. Почти незаметный, сладкий, пьяный аромат, кружащий голову. Запах познания добра и зла, запах грехопадения. Запах страсти и невинности, запах созревших плодов души. Я сам пахну яблоками. Я курю и улыбаюсь в окно, я подкармливаю птиц хлебом, впитывая кожей последнее лето, я подкармливаю дикие одинокие души странными словами, накинув на плечи печаль и глядя, как осыпаются листья яблони. Я смеюсь, легкой рукой открывая сезон урожая. Сезон охоты. Я жадно вдыхаю воздух, я принюхиваюсь, прислушиваюсь, я ищу... И предвкушение волной вниз по спине, и движения становятся обманчиво мягкими, и хищно сужаются зрачки, и все быстрее и яростнее бьется сердце... Ты пахнешь яблоками.
Она, она… Она ведь просто девочка, тростиночка, снежинка по весне в реальности осиротело певческой, в оттаявшей к полудню белизне. Беречь, беречь, сражаться и заботиться!
Слова — изведанное зодчество, слова — топор, слова — стена, мы убиваем в себе творчество глотком дешевого вина.
Мы — люди. Живущие в собственных заблуждениях эпицентры неутолимой жажды всё нового тепла и счастья. Мы — это беспрерывное движение и рост, которым со временем становятся малы любые рамки, даже рамки былых отношений. Мы — пугливые звери в поисках личного рая, мы — механика тел с переменной массой целей и амбиций в уравнении жизни.
Теплая рука матери на щеке становится для меня доказательством того, что Бога нет. Потому что эта рука, вместе с ее щедрой лаской, со взрослой шершавостью, с запахом мыла и кожи, принадлежит только мне. Чувствовать ее могу я один, и ни один творец, даже самый гениальный, не смог бы придумать ее такой, какой я знаю эту руку сейчас. Есть то, что нельзя замыслить, невозможно предугадать, можно только прожить.
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 38
- 39
- 40
- 41
- 42
- 43
- 44
- 45
- 46
- следующая ›
- последняя »