Когда небо обросло, наконец, решетками, мир стал привычен, ограничен и предсказуем.
Прекрасным должны наслаждаться многие. Настоящую красоту в сейф не спрятать.
Когда небо обросло, наконец, решетками, мир стал привычен, ограничен и предсказуем.
Прекрасным должны наслаждаться многие. Настоящую красоту в сейф не спрятать.
Надо любить друг друга, руки на ощупь найдут единственно верную сейчас правду — рядом есть кто-то, кто нуждается в твоём тепле, а так хочется это тепло подарить!
— Бери! Оно твоё!
…Посидит в тюрьме, пока не сгниёт!... Нет, не так: будет сидеть, пока тюрьма не сгниёт. А потом я пересажу его в другую тюрьму, и пусть другая гниёт…
Никак не проходит эта болезненная склонность к надежде. Моя пагубная привычка.
Наша жизнь стала привычкой.
— Куда мы идём?!
— У нас был уговор: нас ждёт тюрьма.
— Отпусти! Я в тюрьму не пойду!
— Вендра, заткнись. Идём в тюрьму — и точка!
— А мы останемся злодеями?
— Нет!
Человек вообще ко всему привыкает, даже к виселице: подёргается-подёргается... и привыкнет.
Не нарушай, если некогда сидеть
Вечно мы находим оправдания своим вредным привычкам, верно?
Хотите знать, что хуже всего? Что жизнь где-то там. Что ты от неё отрезан и гниешь, и чем дольше ты ждешь, когда она начнется, тем меньше она потом будет стоить.