И страшно думать, что же будет завтра с нами,
Как будем дальше жить с пробитыми насквозь сердцами.
И страшно думать, что же будет завтра с нами,
Как будем дальше жить с пробитыми насквозь сердцами.
Мой тихий монолог речи
разбавит её странные ночи,
разденет её хрупкие плечи
и наши мечты увековечит.
Как много значило всё это для меня.
Как воздуха глоток для тонущего в море.
Я говорю тебе спасибо за тебя
И за меня...
И за то, что были мы с тобою...
Люблю ли я тебя?
Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Всё равно люблю.
— Донни, ты засранец!
— Элизабет, какая ты агрессивная. Может тебе стоит пойти к психологу, тогда твои мысли за сто баксов в час будет слушать специальный человек, а не мы.
Из-за этой боли
Меня разрывает на части.
Ты показал, что такое горе.
Ты показал, что такое счастье.
Когда я увидел её в первый раз, она хотела повеситься в туалете. Потом она пошла за мной. Сначала она вызывала у меня только досаду. При этом у меня в жизни тоже всё не ладилось, как и у неё. Но три дня, которые я провёл с Лайлой — это было лучшее, что я испытал в жизни.