Без знания внутренней логики христианства, многое в нашей национальной и общеевропейской, и мировой истории и культуре будет непонятно.
Если посмотреть на религии с точки зрения смерти, то буддизм говорит о механизмах невозможности умереть навсегда, а христианство говорит, что есть виновник этого торжества, и склоняет к тому, чтобы любить его и бояться.
— Удар отбей, а сам не бей.
— С чего такая милость к идольникам?
Филофей вздохнул.
— Вера не война, Емельян Демьяныч. В ней кто применяет силу — тот являет слабость. А нам нельзя дрогнуть. Мы Христа несём.
Всё, что совершается в зависимости от ожидаемой награды или кары, будет эгоистическим деянием и, как таковое, лишено чисто моральной ценности.
Обещание материалистического социализма осуществить правду на земле, устранить зло и страдание, основано на том, что осуществление это совершится не через человеческую свободу, а через насилие над человеческой свободой, осуществится путем внешней, принудительной социальной организации, которая должна сделать зло внешне невозможным, путем социального принуждения людей к добродетели, к добру и правде. В этом огромная разница с христианством.
Серьёзен шаг к православию, потому что назвавшись однажды христианином, ты сжигаешь за собой мосты прожитой жизни, в которой ты был просто ты. Теперь ты раб Божий и в рабстве этом радостном черпаются силы и для невзгод, и для поражений, и для ущемлённого самолюбия, и для высочайшего искусства жертвенной любви.
По щекам девушки текли слезы, но ее глаза сияли.
— И в этот момент, Атрет, со мной произошло самое поразительное, самое удивительное. В тот самый момент, когда я провозглашала Иисуса Христом, страх покинул меня. Его тяжесть спала, как будто, его никогда и не было.
— Разве ты никогда раньше не говорила об Иисусе?
— Говорила, но это было среди верующих людей, среди тех, кто любит меня. Там я не подвергала себя никакой опасности, говорила от всей души. Но в тот момент, перед Юлией, перед другими, я полностью подчинилась Божьей воле. Он есть Бог, и нет другого. И не сказать им истину я уже не могла.
— И теперь ты умрешь за это, — мрачно произнес Атрет.
— Если в нас нет того, ради чего стоит умереть, Атрет, то в нас нет и того, ради чего стоит жить...
Доказать веру нельзя, можно только показать живым дыханием правды. Убедить можно только убедительностью своего личного счастья в ней, заразительностью своего божественного веселья веры.
— Я не религиозна.
— Да? Жаль. Если ты христианка, можешь всем говорить, что делать. И тебя послушают, чтобы не задеть твои религиозные чувства, ведь это противозаконно.
Cлайд с цитатой