Вот может член ЦК преступника и наркомана слушать и аплодировать? А вот сидят, аплодируют.
— На прошлой неделе, Брюс... ты сказал, что любишь меня? Помнишь? — Голос падает на октаву. — Или ты просто все придумал, потому что посчитал, что я хотела это услышать?
Почему я это сказал? Да потому что *** стоял, а он, как известно, стыда не имеет.
— Она с нами не танцует.
— Значит, ей делать нечего. Тебя мама не учила, что пялиться неприлично?
— Ты такая красивая. что я...
— В таком случае к чёрту маму, пялься сколько хочешь.
— Так сразу и не скажешь...
— Что не скажешь?
— Что ты мужик!
Ничто не является более таки невыносимым, чем необходимость признать себе собственные ошибки.
— Простите, на каком основании?
— На основании вашего признания.
— Но я ни в чем не сознавался.
— Вы признали себя членом группы заговорщиков, в присутствии своего адвоката.
— Офицер, я помогал вам.
— Знаю и очень ценю это.
— Так почему?..
— Потому что я коп, а вы нарушили закон. Вот как бывает.
Я не люблю пустого словаря
Любовных слов и жалких выражений:
«Ты мой», «Твоя», «Люблю», «Навеки твой».
Я рабства не люблю.
— Скажи мне «я люблю тебя» по-французски.
— Я не знаю французского. На иврите пойдет?
— Если желаете во всём сознаться, то лучше сделать это сейчас, Себастьян.
— Тогда я вам поведаю... Честно говоря, я тот, кто распространил Чёрный Мор по Европе. По-моему, это было во времена Эдуарда III.
Даже если Блэр не отвечает тебе взаимностью, может быть, стоит сказать ей, что ты чувствуешь? Хотя бы ради того, чтобы жить дальше.
— Я люблю тебя, Изабелла, — говорю я. – Люблю гораздо сильнее, чем думал. – Моя любовь как ветер: вот он поднялся, и думаешь, что это всего-навсего легкий ветерок, а сердце вдруг сгибается под ним, словно ива в бурю. Я люблю тебя, сердце моего сердца, единственный островок тишины среди общей сумятицы; я люблю тебя за то, что ты чувствуешь, когда цветку нужна влага и когда время устает, словно набегавшийся за день охотничий пес; я люблю тебя, и любовь льется из меня, точно из распахнутых ворот, где таился неведомый сад, я еще не совсем ее понимаю и дивлюсь на нее, и мне чуть-чуть стыдно моих торжественных слов, но они помимо моей воли с громом вырываются наружу и отдаются гулким эхом; кто-то говорит из меня, кого я не знаю, может быть, это третьесортный автор мелодрамы или мое сердце, уже не ведающее страха.
Знаешь, чем потрясающе ваше поколение? Вашей одержимостью катарсисом. Это так самовлюбленно... Я даже назвала бы это «катарсисизмом», когда почему-то, признавшись в чем-то публично, ты автоматически получаешь прощение.
Cлайд с цитатой