У метро особый вкус – осмысленности. От станции до станции есть цель.
В недрах метрополитена
Я ищу станцию с названием Вера,
Я ищу станцию с названием Надежда,
Но я был пьян и вышел где-то между.
У метро особый вкус – осмысленности. От станции до станции есть цель.
В недрах метрополитена
Я ищу станцию с названием Вера,
Я ищу станцию с названием Надежда,
Но я был пьян и вышел где-то между.
Жизнь под землей монотонна. Мы поем песни, чтобы не уснуть, пьем крепкий кофе, чтобы проснуться. Ход — тормоз, тьма — свет. Капли воды, разбиваясь о лобовое стекло, оставляют белесые разводы. Несколько минут солнца на открытом участке. Подставляешь щеку, и солнце гладит тебя нежно, как котенок лапой…
Я чувствую себя мятежной раковой клеткой в отлаженном и однообразном кровотоке метрополитена, но слиться воедино с людьми у меня уже не получается, да и не хочется. Не бойтесь, я проедусь и выйду, размножаться в опухоль не буду.
Это метро, тут все так устроено, чтобы помешать его сотрудникам угробить пассажиров.
Сели в поезд на Щуке, двери пока открыты, народ бежит. Один из наших говорит:
— А ты заметил, какие у людей, бегущих к открытым дверям поезда, счастливые, одухотворенные лица?
Подумал и добавил:
— И какие по-детски обиженные, когда двери закрываются перед самым носом…
Можно, конечно, сколько угодно обмазываться всеми «недодали — недолюбили», но сам-то ты, ***, что сделал, чтобы быть счастливым?
Мы сели в метро напротив,
Каждый занял свободное место.
Выясняем, когда выходим,
Улыбаясь и делая жесты.
А девушка с нас не спускает глаз,
Не зная, что близкие мы.
Она думает, что поняла лишь сейчас,
Как знакомятся люди с людьми.
— Он превысил скоростной режим. На двадцать километров в час. Не звучит безрассудно. Это не ужасное нарушение, но фатальное при аварии.
— А я никогда не превышаю скорость. Это называется ездить на метро.