Каждая империя думает, что уж она-то не такая, как другие, что с ней-то такого не случится. Они забывают уроки прошлого, даже самые свежие.
На войне волшебники всегда приберегают для себя самую опасную работу — как правило, они отважно обороняют большие запасы еды и вина в нескольких милях от линии фронта.
Идеальная пропаганда: вместо того чтобы отвергать страхи народа — сдержанно признать их.
Конечно, обсуждать хозяев — это все равно что сравнивать прыщи на носу: некоторые из них хуже других, но в целом даже самые лучшие не украшают жизнь.
— Нет, я, конечно, знал, что рано или поздно какой-нибудь придурок в остроконечной шляпе вызовет меня снова, но я не думал, что это будет тот же самый придурок, что и в прошлый раз!
— У меня нет остроконечной шляпы!
— И тем не менее ты придурок!
Империи падают не по причине экономики или политики, а как организм. У тебя может быть много денег и десять автоматов в комнате, но что-то внутри одряхлело и всё, конец.
Магическая сигнализация не сработала, хотя я раз пять ударился головой об камень. (Об пять разных камней, а не пять раз об один и тот же. Это я так, на всякий случай уточняю. Люди иногда бывают поразительно тупыми).
Империя не тянула в свои ряды насильно, но оставляла за собой право защищаться от гнили тирании, сектантства, демократии-модерн и прочих видов социального разложения.
Ее голос напомнил битое стекло в ведерке со льдом — неожиданно острый и очень холодный.
Cлайд с цитатой